Если люди связаны с Иисусом таким образом, что они обладают свободой познать, что его слово обращено и к ним, его деяния свершены и ради них, его весть есть и их задача, а они со своей стороны обладают свободой надеяться на лучшее для все людей, то, хотя все это совершается как их человеческий опыт и дело, но все же не в силу их человеческих возможностей, решений и усилий, а единственно на основе свободного дара Бога, в каковом даре все предоставлено именно Им. Бог в этом предоставлении и дарении есть Святой Дух.
В этом месте символ еще раз повторяет слово «верую». Это имеет не только стилистическую нагрузку, нас настоятельно призывают обратить внимание на то, что содержание христианского вероисповедания еще раз предстает в новом свете, и на то, что следующее далее не связано самоочевидным образом с предыдущим. Это как примечательная пауза между Вознесением и Троицей.
Слова третьего положения обращены на человека. Первое положение говорит о Боге, второе — о Богочеловеке, третье же — о человеке. Эти три положения нельзя, конечно же, разделять, их следует понимать в их единстве. Речь идет о человеке, причастном деянию Бога, причем причастном активным образом. Человек включен в символ. Это неслыханная тайна, к которой мы сейчас приближаемся. Есть вера в человека, поскольку этот человек свободно и активно причастен деянию Бога. То, что зто действительно происходит, это есть деяние Святого Духа, деяние Бога на земле, что имеет свое соответствие в сокрытом деянии Бога, в исхождении Духа от Отца и Сына.
В чем суть этой причастности человека деянию Бога, его свободного активного при этом бытия? Было бы безотрадно, если бы все оставалось в сфере объективного. Существует и сфера субъективного, и современное разрастание этой сферы субъективного, которое началось еще в середине XVII столетия и было систематически упорядочено Шлейермахером, можно понимать как напряженное устремление выразить истину третьего положения.
Существует общая связь всех людей с Христом, и каждый человек является его братом. Он умер за всех людей и воскрес за всех людей, поэтому деяние Иисуса Христа адресовано каждому человеку. То, что это так, является обещанием для всего человечества. И это же есть наиболее важное и единственно последовательное обоснование того, что мы называем человечностью. Тот, кто однажды осознал, что Бог стал человеком, тот не может говорить и действовать сугубо по-человечески.
Но поначалу посмотрим, рассуждая о Святом Духе, не на всех людей, а на особую принадлежность особых людей Иисусу Христу. Когда мы говорим о Святом Духе, речь идет о таких людях, которые особым образом связаны с Иисусом Христом, обладают свободой особым образом познавать его слова, его деяние, его весть и потому надеяться, со своей стороны, на лучшую участь для всех людей.
Когда мы говорили о вере, то уже подчеркивали значение свободы. Там, где Дух Господа, там свобода. Если мы хотим описать тайну Святого Духа, то лучше всего выбрать это понятие. Воспринять Дух, обладать Духом, жить в Духе означает получить освобождение и возможность жить в свободе. Не все люди свободны. Свобода не является чем-то понятным само собой и не есть просто характеристика человеческого бытия. Все люди определены к свободе, но не все пребывают в этой свободе. Нам, людям, неведомо, где пролегает линия раздела. Дух веет там, где желает. Обладание Духом не является естественным состоянием человека, это всегда отличие, дар Божий.
Здесь все дело в принадлежности Иисусу Христу. В Святом Духе мы не имеем дела с чем-то отличным от Него и чем-то новым. Это было всегда неверным постижением Святого Духа, когда Его понимали таким образом. Святой Дух есть Дух Иисуса Христа.
Святой Дух не есть что-то иное, чем определенное отношение Слова к человеку. В истечении Святого Духа в Троицу мы имеем дело с движением — pneuma — от Христа к человеку. Он вдохнул им «Примите Святой Дух!» Христиане — это люди, вдохновленные Христом. В определенном отношении нельзя поэтому говорить сухо о Святом Духе, ведь речь идет об участии человека в слове и деянии Христа.
Но это простое обстоятельство есть в то же время нечто в высшей степени непостижимое. Ведь это участие человека является активным участием. Подумаем о том, что это значит в предельной глубине. Ведь быть активно вовлеченным в великую надежду Иисуса Христа, адресованную всем людям, не является на самом деле чем-то совершенно обычным. Это ответ на вопрос, который каждое утро заново встает перед нами. Речь идет о вести христианской церкви, и, поскольку я слышу эту весть, она становится моей собственной задачей. Эта весть предназначается и мне как христианину, и я стал ее носителем. Тем самым я оказываюсь в ситуации, когда я должен, со своей стороны, совсем иначе, чем прежде, смотреть на людей, всех людей. Я уже не могу не надеяться на лучшее для всех.
Обладать внутренним слухом для слова Христа, исполниться благодарности за его деяния и в то же время ощущать ответственность за его весть и, наконец, приобрести доверие к людям во имя Христа — вот свобода, которую мы приобретаем, когда Он нас вдохновляет, когда Он ниспосылает на нас свой Святой Дух. Когда Он уже не пребывает в исторической или небесной, теологической или церковной дали от меня, когда Он приближается ко мне и завладевает мною, то следствием всего этого будет то, что я слышу, что я благодарен и обретаю ответственность и что я, наконец, вправе надеяться для себя и для всех других, другими словами, что я вправе жить по-христиански. Это нечто небывало огромное и вовсе не самоочевидное — получить такую свободу. Следует поэтому ежедневно, ежечасно молиться: «Veni creator Spiritus!», прислушиваясь к слову Христа и испытывая благодарность. Это замкнутый круг. Мы не «имеем» эту свободу, она постоянно вновь и вновь дается нам Богом.
Я говорил при толковании первого положения, что творение является не меньшим чудом, чем рождение Христа от Девы. А сейчас я хотел бы в качестве третьего момента указать на то, что наличие христиан, людей, обладающих такой свободой, является не меньшим чудом, чем рождение Иисуса Христа от Святого Духа и Девы Марии, не меньшим чудом, чем сотворение мира из ничего. Ведь если мы поразмыслим о том, что и кто и как мы есть, то вполне можем вскричать: «Господи, помилуй!» Этого чуда ученики ожидают десять дней после восхождения Господа на небо. Лишь после этой паузы происходит изменение Святого Духа и вместе с этим возникает новая община. Свершается, таким образом, новое деяние Бога, которое, как и все деяния Бога, является лишь подтверждением предыдущих. Дух нельзя отрывать от Иисуса Христа. «Господь есть Дух», — говорит Павел.
Тогда, когда люди имеют возможность воспринять и иметь Святой Дух, это, конечно же, человеческий опыт и человеческое деяние. Это также дело рассудка, воли и, я бы даже сказал, фантазии. И она образует часть христианского бытия. Человек востребуется во всей его целостности, вплоть до самых сокровенных сфер так называемого «бессознательного». Отношение Бога к человеку — это отношение к человеку в его тотальности.
Не должно, однако, возникать недоразумения такого рода, что Святой Дух является будто бы каким-то состоянием человеческого духа. Теологию обычно причисляют к «наукам о духе». Она может отнестись с юмором к этому. Святой Дух не тождествен с человеческим духом, Он встречает его. Мы, разумеется, не хотели бы принизить человеческий дух — в новой Германии его следует как раз немного попестовать. И теологи не должны высокомерно отворачиваться от него на манер пап. И все же свобода христианской жизни приходит не от человеческого духа. Этой свободы не достичь посредством человеческих способностей, возможностей или усилий.
Когда случается, что человек получает такую свободу, становится слышащим, ответственным, благодарным и надеющимся человеком, то происходит это не на основе какого-либо свершения человеческого духа, а единственно на основе деяния Святого Духа. Иными словами, это дар Божий. Это новое рождение, это Святой Дух.
Святой — Imprintband (Official Music Video)
