Культура речи в концепции общественной безопасности

Как можно понять из всего ранеесказанного:

В языковой культуре Концепции публичной безопасности обращение как письменная, так и изустная обязана высказывать определённость смысла. А «волшебство языка» во всех её качествах делается дешёвой субъекту в зависимости от того, как его обращение осмысленна, а деятельность и жизнь его протекает в русле Промысла.

И мы начнём рассмотрение данной темы культуры речи в Концепции публичной безопасности с вопросов:

о «сестре таланта» — краткости изложения;
о том, что «всё очень способное легко»,

— разглядывая их в русле Концепции публичной безопасности в том виде, в каком она представлена в материалах ВП СССР.

Концепцию публичной безопасности — ВСЮ ВО ВСЕЙ ЕЁ ПОЛНОТЕ — возможно выразить в одной фразе, обращённой ко всем:

Давайте станем человеками!

— Но снабжает ли эта фраза восприятие КОБ во всей её детальности и полноте если не всеми, то хотя бы большинством тех, кто слышит и просматривает подобного рода фразы в течении всей истории? — Многовековой исторический опыт говорит о том, что для того чтобы рода обращения не понимаются подавляющим большинством так, как дoлжно, благодаря чего человечество и живёт так, как живёт.

Ещё Диоген (около 400 — 325 гг. до н.э.) ходил по тогда ещё греческому городу Синопу[255] днём с зажжённым фонарем и на недоумённые вопросы соотечественников: “Из-за чего днём с фонарем?”, — он отвечал : “ человека…” И это направляться осознавать в том смысле, что он не обнаружил среди них никого, кто бы отвечал его представлениям о том, какими дoлжно быть человекам[256]. Но что именно Диоген подразумевал под состоявшимся человеком? и кто осознал кроме того не его, а объективную значимость поставленного им вопроса и необходимость собственной осмысленной судьбой дать ответ на него?

Те, чьё детство пришлось на 1950?е — 1980?е гг. должны не забывать мультфильм, в котором школьник-лодырь Баранкин действует со своим другом таким же, как и он сам, лодырем. В мультипликационном фильме примерно-показательная девочка-отличница примерного поведения, всегда обращалась к Баранкину с предложением: «Баранкин, будь человеком!» Но Баранкин с другом отлынивали от учёбы и от общественной работы в школе, а в отыскивании лёгкой беззаботной судьбе преобразовывались то в бабочек, то в воробьёв, то в муравьёв, но наконец-то, под давлением событий, угрожавших существованию обретаемых ими тел (и как подразумевалось в культуре атеизма — их самих), хором возжелали: «Я желаю навеки стать человеком!»

В случае если данный мультфильм был осознан детьми (первым поколением зрителей), каковые успели к настоящему времени стать родителями, бабушками и дедушками вторых детей (последующих поколений его зрителей), каковые к настоящему времени также стали взрослыми, — то из-за чего мы живём так, как живём? и из-за чего общество находится во долгом кризисе?[257]

Ответ на эти вопросы пребывает в том, что:

«Краткость — сестра таланта» лишь тогда, в то время, когда в культуре общества, в психике людей имеется мировоззренческая база для автоматически-безсознательного «само собой» понимания и разумения коротко сообщённого либо продемонстрированного на базе понятий общепризнанных, каковые и снабжают безпроблемное согласие в общении достаточно широкого круга людей на принципе «само собой» разумения.

А талант в для того чтобы рода обстановках выражается в способности человека несколькими словами (либо средствами иных «языков»[258], поддерживаемых обществом) возбудить в психике вторых людей максимально полные и броские образные представления, относящиеся к коротко затронутой этими языковыми средствами проблематике. По отношению же к понятиям обособляющим в обществе, от которого те либо иные определённые понятия обособляют их носителей, принцип «краткость — сестра таланта» не работает, потому, что у аудитории нет мировоззренческой базы для машинально безсознательного «само собой» разумения. Максимум, что может обеспечить в этом случае краткость, — эмоционально возбудить, приведя к интересу к той либо другой проблематике. Но производить познание данной проблематики в взаимосвязях и детальности, нужных для её разрешения в Жизни, — будет необходимо однако самим заинтересовавшимся ею.

И на этом этапе узнается, что афоризм «всё очень способное легко», высказывает Я-центричное калейдоскопическое мировоззрение и потому также несостоятелен.

Во-первых, нет безотносительных измерителей интеллектуальной мощи: интеллектуальная мощь неизменно или достаточна или недостаточна по отношению к тому определённому делу, которым занят тот либо другой определённый человек. Иными словами, в случае если кто-то считает, что его интеллект превосходит интеллект вторых людей по неким безотносительным показателям, то это указывает, что он занимается:

или ерундой[259];
или не своим делом, в случае если соотносить то, чем он занят, с Промыслом.

По отношению же к делу в русле Промысла интеллект (как и другие качества всякой личности) постоянно оказывается достаточным[260], но никак не избыточным. Т.е. противопоставлению по умолчанию «гений — посредственность» в Богоначальном миропонимании и соответственно — в обществе, живущем на его базе, — нет места.

Во-вторых, оценка «всё очень способное легко» — оценка, совершаемая посторонними «оценщиками» на базе общепризнанных понятий либо понятий, ставших общепризнанными среди них и благодаря деятельности возводимого ими в ранг «гения». Для самого же возводимого окружающими в ранг «гения» достигнутый им итог:

или естественный для его жизни, потому, что в нём выразилась его будущее (предназначение в нашем мире), от которой он не скрывался и не искал себе второй судьбы;
или итог тяжёлых (благодаря разнородных нравственных и ошибочного миропонимания и мировоззренческих неопределённостей) поисков самого себя — наилучшего варианта собственной судьбы, но предшествующие результату труд и поиски остались за пределами восприятия «оценщиков» его трудов.
В другом случае, т.е. в случае если итог, достигнутый “гением” лежит вне русла Промысла, то в обольщении иллюзией “гениальности” пребывают и “гений”, и «оценщики».

Что касается Концепции публичной безопасности, независимо от того, излагает её ВП СССР либо же эту миссию принимает на себя кто-то второй, то её изложение нереально на базе общепризнанных понятий, являющихся базой «само собой» разумения в толпо-“элитарном” обществе, несущем Я-центричное, ущербное (лишённое нужной для жизни полноты) и во многом калейдоскопическое мировоззрение.

Нереально вследствие того что КОБ пытается выразить мировоззрение Богоначальное, мозаичное, которое толпо-“элитарная” культура подавляет и мешает естественному переходу к нему в ходе взросления человека. Исходя из этого, потому, что вопреки господствующей культурной традиции толпо-“элитаризма” КОБ предполагает переход людей, осуществляемый их же упрочнениями, от Я-центричного мозаичного и калейдоскопического мировоззрений (во всех их модификациях) к мировоззрению Богоначальному, мозаичному на базе предельно обобщающих категорий триединства материи-информации-меры, то материалы КОБ должны оказать помощь людям в совершении каждым из них как раз для того чтобы перехода. Как раз в этом нюансе нужно повторить с соответствующими пояснениями кое-что из ранеесказанного.

* * *[261]

Каждый его взаимосвязи и вопрос с сопутствующей и объемлющей проблематикой возможно осветить кратко, а возможно осветить в многотомной монографии, которая будет воображать интерес во всей её детальности и полноте лишь для самих её авторов и для маленькой группы специалистов, трудящихся в той же области. Но и краткость, как было продемонстрировано ранее, не гарантирует понимания существа и возникновения заинтересованности затронутых вопросов большой долей аудитории.

Для продвижения в судьбу Концепции публичной безопасности в Богодержавии (как и для всякого нового дела в публичной судьбе) неизменно вопрос :

Где и как совершить разграничение между предоставлением информации в оглашениях и предоставлением информации в умолчаниях так, дабы возрастало количество людей, достаточно единообразно осознающих тексты материалов Концепции?

Но как раз разграничение «оглашения — умолчания» обуславливает объёмы подачи публикации и стиль информации по всякой проблематике. Проведение же данной границы обусловлено не столько субъективизмом авторов текста либо человека, выступающего с изустной речью, сколько миропониманием и мировоззрением той аудитории, которой предполагается осветить определённую проблематику; т.е. самоё эффективное разграничение «оглашения — умолчания» обусловлено проблематикой и аудиторией такими, каковы они имеется.

Иными словами, нравится это кому либо нет, но стиль подачи материалов ВП СССР обусловлен господствующими в отечественном обществе миропониманием и мировоззрением, а не только личностными изюминками культуры мироощущения, культуры мышления, культуры изустной и письменной речи участников фактически Предиктора.

Как уже было сообщено ранее, понятия, являющиеся обособляющими либо отчуждающими их носителей, другое общество большей частью не осознаёт в режиме «само собой разумения». Но как раз возможность понимания чего-либо в режиме «само собой» разумения и открывает возможность к краткости в освещении той либо другой проблематики.

Среди тех, кто освоил КОБ как знание в тех либо иных её прикладных качествах, обсуждение той либо другой проблематики в русле КОБ носит темперамент более краткий, чем это имеет место в работах и в рабочих материалах ВП СССР, потому, что в данной среде достигается достаточно единообразное «само собой» разумение на базе тех понятий, каковые не характерны остальному обществу. Но понимание для того чтобы дискуссии нереально в кругу тех, для кого употребляющиеся фразы не содержат «само собой» разумеющихся понятий. Но совокупность обособляющих и отчуждающих образных представлений и понятий, на базе которой действует ВП СССР, — не его внутренний “эзотеризм”, не смотря на то, что, кое-какие и принимают её как настоящий «эзотеризм», в базе которого якобы лежит личностное демоническое самопревознесение участников ВП СССР над окружающими, порождающее и некую совокупность хитро утаиваемых посвящений[262].

Благодаря неосуществимости «само собой» разумения в остальном обществе обособляющих либо отчуждающих понятий, открывающих обществу новые горизонты развития, от общества в целом требуются две безхитростные «вещи»:

от носителей обособляющих понятий, высказывающих КОБ, — выстроить описание в оглашениях, исходящее от понятий, «само собой» разумеющихся достаточно единообразно достаточно широким кругом лиц. И это описание, начавшись от «само собой» разумеющегося в обществе достаточно единообразно, должно приводить читателя к достаточно единообразному пониманию, сообразному Объективной действительности, т.е. Жизни, пока что обособляющих и отчуждающих понятий, высказывающих КОБ;
от заинтересованной части остального общества — прочесть описание в оглашениях с мыслью, в следствии чего у читателей должны появиться субъективно-образные представления, в будущем снабжающие согласие на базе «само собой» разумения с носителями до тех пор пока что обособляющих понятий КОБ, и эти субъективно-образные представления должны быть сообразны Объективной действительности и понятны на базе изменившегося «само собой» разумения читателя. В этом ходе обособляющие и отчуждающие понятия неизбежно становятся «само собой» разумеющимися для всё более бессчётного множества людей, и казалось бы очевидный “эзотеризм” ВП СССР делается «само собой» разумением всякого не ленивого прочесть с мыслью и продумать прочтённое, соотнося его с Судьбой.

По отношению к Концепции публичной безопасности в Богодержавии в её выражении в работах и материалах ВП СССР:

первое — нравственно-этический долг перед людьми участников фактически Предиктора и их обязанность перед Всевышним;
второе — открытая возможность для всех других, но которой воспользуются лишь те, кто захочет себя утрудить прочтением с мыслью материалов ВП СССР.

Не желающие просматривать с мыслью материалы ВП СССР и соотносить их с Судьбой смогут жить так, как жили прежде соприкосновения с ними, а смогут осмыслять Жизнь самостоятельно кроме материалов ВП СССР и высказывать в обществе либо скрывать от людей собственное миропонимание так, как сочтут нужным: это их дело — Вседержитель разсудит всех.

Возможно ли выразить Концепцию публичной безопасности как таковую в её Всевышним предопределённом виде как-то в противном случае — меньше и доходчивее, чем это делает ВП СССР в его нынешнем составе?

— Согласно нашей точке зрения, многие годы, прошедшие по окончании первой публикации в “Юный гвардии” статьи “Концептуальная власть: миф либо действительность?”[263], — срок в полной мере достаточный чтобы сделать это, в случае если это вправду было вероятно.

Иными словами, это указывает, как минимум одно из двух:

или материалы ВП СССР удовлетворяют потребности публичного развития на данный момент;
или кто-то, — кто имел возможность бы выразить Концепцию публичной безопасности доходчивее, так, дабы общество было более чувствительно к ней, — отлынивает от выполнения собственного долга перед людьми и уклоняется от выполнения собственной обязанности перед Всевышним.

Третья возможность: Концепция публичной безопасности в её изложении ВП СССР — вправду ошибочна, является выражением и итог демонической гордыни и одержимости и самопревознесения над людьми его участников.

Но и таковой ответ не освобождает всякого пришедшего к для того чтобы рода точке зрения от долга перед людьми и обязанности перед Всевышним — выработать и дать обществу альтернативу ей, на базе которой человечество разрешило бы неприятности, созданные в прошлом толпо-“элитарным” публичным укладом существования людей под концептуальной властью разноликих знахарских традиций, в которых «посвящённые» когда-то и как-то — за какие-то их нравственно-этические пороки — были лишены Более чем способности к ЖИЗНЕРЕЧЕНИЮ.

В отечественном осмыслении Судьбы опубликованные материалы Концепции публичной безопасности в её изложении ВП СССР удовлетворяют сейчас потребности публичного развития. Тематическая структура текстов, их грамматика, кроме того при имеющихся в них опечатках и неточностях словоупотребления, неточностях, снабжает их достаточно единообразное познание нарастающим множеством читателей. В следствии растёт часть приверженцев Концепции в составе населения, и наряду с этим многие из них обретают концептуальную властность.

Но тексты материалов КОБ — не развлекательное чтиво для заполнения времени безделья. Они предназначены для помощи людям в работе над собой и выстроены так, что исключают возможность их «скользящего прочтения», при котором перед сознанием скользят привычные словосочетания и знакомые слова в маленьких фразах, но мысль наряду с этим связано с иным потоком посторонних мыслей: с информационным фоном радио- и телевещания; с завлекающей внимание беседой соседей по публичному транспорту, с повседневной суетой дома и по месту работы; а тем более с внутренним монологом, высказывающим нравственно обусловленное неприятие смысла, что вправду может подлинную обстоятельство неприятия маскировать словами: «долгие фразы», «нелогичное построение предложений», «не русская грамматика» и т.п.

При таком «скользящем прочтении», в котором сообразное внимание отвлечено от текста к информационным потокам, приходящим извне, либо отвлечено на внутренний монолог, маскирующий нравственно обусловленное неприятие Концепции публичной безопасности, — Концепция вправду будет восприниматься как наукообразный либо псевдорелигиозный бред, осознавать что и обстоятельств-то нет, или будет попросту непонятна.

Но, в случае если от «скользящего прочтения» уйти волевым порядком[264] на базе грамматического разбора предложений (тип: сложносочинённое — сложноподчинённое; подлежащее, сказуемое, группа подлежащего, несколько сказуемого, другие члены предложения и т.п.), то все фразы и все абзацы, целый текст станут в целом понятны. И это познание единообразно у множества незнакомых между собой людей: в случае если выявляется различное познание, то, как показывает анализ, оно обусловлено избирательно-фрагментарным прочтением текста, при котором часть слов во фразах, часть предложений в абзацах и какие-то темы в целом выпадают из восприятия; или собственное воображение о прочтённом подменяет память[265]. В следствии у человека формируется неадекватное, фальшивое чувство о прочтённом.

И практика это подтверждает: многие признают, что некогда в прошлом они отмахнулись от материалов ВП СССР, расценив их на базе «скользящего прочтения» как бред либо неудобопонимаемую данные, предназначенную только «для экспертов-профессионалов», но спустя какое-то время (время от времени спустя пара лет) они возвращались к материалам КОБ и прочитывали их с мыслью. И всё становилось достаточно ясно для разрешения их жизненных проблем[266], не смотря на то, что и не всегда было нравственно приемлемо сразу же по обретении понимания.

Второе событие связано с тем, что Концепция публичной безопасности в Богодержавии в её Всевышним предопределённом виде предназначена объединить людей. Но «само собой» разумение разных подгрупп и групп, составляющих общество, — различное. Исходя из этого все материалы КОБ в её изложении ВП СССР не столько несут какие-то особенные знания либо в новых материалах оглашаются умолчания, имевшиеся в ранее опубликованных материалах, сколько новые материалы открывают подходы к пониманию КОБ исходя из изюминок «само собой» разумения, которых не было в ранее опубликованных материалах.

И соответственно, одним людям — на базе их жизненного опыта — несложнее составить субъективно-образное представление о Концепции судьбы людей в Богодержавии как такой на базе “Мёртвой воды”, а вторым — на базе рассмотрения иносказательности произведений А.С.Пушкина, лишь по окончании чего им станет понятна “Мёртвая вода”. Вторым же напротив: познание “Мёртвой воды” открывает пути к пониманию прямого и иносказательного смысла каких-то художественных произведений. И это не выдумка, а также практика.

Легче всего тем, чьё мировоззрение — субъективно-образные представления о Жизни — уже по большей части соответствует мировоззрению КОБ как такой: им остаётся лишь принять слова и тем самым получить язык Концепции публичной безопасности. Тяжелее тем, чьи образные представления о Жизни далеки от КОБ, и потому им нужна перестройка нравственности[267], миропонимания и мировоззрения.

Кроме этого нужно осознавать, что у сейчас живущих поколений господствующий в них метод «само собой» разумения Судьбы складывался в течении их детства, подросткового возраста, молодости, т.е. в течении приблизительно двух десятилетий, в противном случае и более: «век живи — век обучайся…». Соприкосновение же с материалами Концепции ставит всякого, кто проявляет заинтересованность в том, чтобы выяснить её сущность, перед необходимостью в сжатые сроки перестроить миропонимание и своё мировоззрение, т.е. выстроить новое «само собой» разумение в сроки от нескольких суток до нескольких лет. Вправду это — весьма тяжёлая, тяжёлая и усердная работа в самом себе.

Но в любом случае миропонимание и мировоззрение, обусловленные нравственностью самого человека, — его неотъемлемое достояние. И миропонимания и развитие мировоззрения, а равняется разрушение, в каких бы внешних событиях они ни протекали под действием каких угодно факторов, — это дело самого человека, которое за него не может сделать никто: ни бесы, ни ангелы, ни ВП СССР, ни глобальные предикторы толпо-“элитарных” концепций. Не могут вследствие того что на каждого человека это дело возложил Всевышний, Что водительствует в этом деле всякому, кто не ленив его делать и кто не противится Его водительству[268].

Исходя из этого нужно осваивать до тех пор пока ещё не «само собой» разумеющееся познание Судьбы в Концепции публичной безопасности в Богодержавии, порождая наряду с этим новую культуру многонационального человечества Почвы, в которой “экзотеризм”, превосходящий сегодняшний “эзотеризм” ВП СССР, станет «само собой» разумением всех и каждого.

* *
*

Тема культуры речи обязывает разглядеть ещё один вопрос. Одно да и то же содержание (суть) в изустной и письменной речи должны выражаться в различных языковых формах. Это обусловлено тем, что изустная обращение имеет место практически во всех случаях в событиях, в то время, когда говорящий и слушатели (или собеседник)[269] порождают эгрегор, и алгоритмика этого эгрегора и положение в нём каждого из его участников, и в особенности — говорящего, — определяет наилучший (в смысле восприятия информации из речи) вариант разграничения «оглашения — умолчания».

А изложение того же самого содержания в письменной форме для того, кто пишет, протекает в другом режиме сотрудничества с эгрегорами и ноосферой в целом, — в более либо менее состоявшемся обособлении его психики от психики вторых людей персонально. Но равно как и изустная обращение в живом общении, письменное изложение либо обращение перед микрофоном в ходе звукозаписи предполагают определённость нравственно-характера образования и психологических типов тех, кому адресуется такое послание.

Вторая грань вопроса о различии языковых форм выражения одного и того же содержания в изустной и в письменной речи обусловлена тем, что ритмика изустной речи и текста — обусловлены разными объективными факторами.

Ритмика изустной речи обусловлена в первую очередь другого физиологически — ритмикой дыхания: протяженность постоянной фразы не может быть больше, чем длительность выдоха в ходе её произнесения. В случае если фраза не вмещается в один выдох (не может быть сказана на одном дыхании), то все очередные вдохи в ходе её произнесения не должны порождать в ней безсмысленных пауз и пауз, рвущих целостность смысла.

Ритмика письменной речи на базе фонетической буквенной письменности[270] в различные исторические времена (с возникновением бумаги и пергамента) была обусловлена различными факторами: первоначально — числом чернил, которое имело возможность вместить перо; с возникновением авторучек — способностью кисти и длиной строки руки перемещаться на протяжении строки без переноса места размещения локтевого сгиба по поверхности стола; с возникновением пишущих машинок — длиной стандартной строки (63 — 64 знака в большинстве случаев) и необходимостью перевода каретки; с возникновением текстовых редакторов и компьютеров — конкретно — фактически ничем из ранееупомянутых внешних факторов, но обусловленность ритмики текста алгоритмикой мышления сохраняется.

До текстовых редакторов и появления компьютеров ритмика мышления вынужденно подстраивалась под внешние факторы, задающие большую длительность одного действия по созданию текста: частоту обмакивания пера в чернильницу либо переход к новой строчку, что потребовало переместить лист бумаги либо руку (в рукописном письме), или перегнать каретку пишущей машинки.

Наряду с этим не нужно забывать, что как и изустная, так и письменная обращение порождаются субъектом при замкнутости личности строя и определённом типе психики на те либо иные определённые эгрегоры, что также обуславливает ритмику психологической деятельности, речи и текста, соответственно. И фактически эти психотерапевтические внутренние факторы становятся главными, в случае если текст производится посредством компьютера.

Сейчас возможно решить вопрос об потреблении в русле Концепции публичной безопасности иноязычных слов.

Человечество — многонационально, и любой народ в глобальном историческом ходе идёт собственными дорогами, наряду с этим:

в каких-то качествах развития собственной культуры народ, дублируя, сам создаёт то, что в то же самое время создаётся вторыми народами;
в каких-то качествах собственной культуры создаёт что-то, неповторимо необычно отличающее его от вторых;
а в каких-то качествах собственной культуры остаётся безплодным.

* * *

При рассмотрении вопроса о неравномерности исторического развития и своеобразии национальных культур нужно не забывать, что все успехи и отсутствие каких-либо достижений во всякой культуре высказывают разнородные нравственно обусловленные потребности людей, а все общественных институтов и потребности людей распадаются на два класса[271]:

биологически допустимые демографически обусловленные потребности — соответствуют здоровому образу судьбы в преемственности биоценозов и поколений населения в регионах, где протекает деятельность и жизнь обществ и людей. Они обусловлены биологией вида Человек разумный, полово-возрастной структурой населения, культурой (включая и обусловленность культуры природно-географическими условиями) и направленностью её развития (к человечности или назад в откровенное рабовладение либо к «консервации» исторически сложившегося человекообразия на базе придания ему каких-то новых форм, скрывающих нечеловечный темперамент цивилизации, но создающих видимость публичного прогресса);
деградационно-паразитические потребности, — удовлетворение которых причиняет яркий либо опосредованный ущерб тем, кто им привержен, окружающим, потомкам, и разрушает биоценозы в деятельности людей и регионах проживания; приверженность которым (как психотерапевтический фактор, выражающийся, например, в зависти либо неудовлетворённости к более преуспевшим в разнородном «сладострастии»), пускай кроме того и не удовлетворяемая, мешает формированию людей, человечества и народов в целом в направлении к человечности. Они обусловлены первично — ущербностью и извращениями нравственности, вторично выражающимися в преемственности поколений в традициях культуры и в биологической наследственности.

Соответственно этому, отсутствие “прогресса” культуры в области удовлетворения разнородных деградационно-паразитических потребностей у того либо иного народа — не показатель его творческого безплодия либо биологической неполноценности и культурной отсталости; соответственно, чьи-либо успехи в области удовлетворения деградационно-паразитических потребностей — не показатель творческого превосходства и культурного лидерства над вторыми их государствами и народами.

В Жизни объективность Добра и Зла конкретно выражается в объективной принадлежности всех устремлений и всей разнородной деятельности людей к одному из двух названных классов потребностей: демографически обусловленных и деградационно-паразитических.

* *
*

Соответственно неравномерности и своеобразию исторического развития национальных культур в ходе глобализации обмен различных культур собственными достижениями, относящимися к обоим спектрам потребностей, — неизбежен. И одной из его составляющих есть обмен различных языков грамматическими структурами и словарным составом.

Конечно, что в то время, когда в какой-либо национальной культуре появляется что-то новое, ранее не характерное культурам вторых народов и чему в них нет собственных более либо менее в один момент появившихся аналогов, то как правило это приобретает и какое-то описание в языковых формах того народа, что это новое породил. В случае если это достижение приводит к интересу представителей вторых культур, то конечно, что в их родных языках чтобы обрисовать это новое для собственных соотечественников не всегда хватает слов и тогда для описания перенимаемых достижений заимствуются готовые слова, которыми воспользовались для их описания народы первооткрыватели и творцы.

Как раз так изрядная часть современной научной терминологии пришла в национальные языки из древнегреческого, латыни, арабского; многие экономические термины пришли в другие языки из тех языков, где они в первый раз появились (в частности, «дeбет», «крeдит», «банк» пришли из средневекового итальянского вследствие того, что тогда Венецианская республика преуспела в банковском деле при ведении всемирный — по масштабам тех лет — торговли).

Но на процесс народного творчества в тех либо иных областях, в то время, когда появляется что-то новое и это новое приобретает описание языковыми средствами в культуре первооткрывателя и народа творца этого нового, возможно посмотреть и изнутри его языковой культуры. Тогда узнается, что имеется две базисных возможности описания этого прежде безымянного нового успехи:

первая — остаться в собственной исторически сложившейся языковой культуре и:

O или на базе корневой совокупности собственного языка произвести новые слова, каковые получат суть, обусловленный этим новым достижением либо открытием;

O или придать какое-то своеобразное значение уже существующим словам собственного языка;

вторая — воспользоваться какими-либо словами иных языков, придав им в собственном языке своеобразный суть, обусловленный этим новым достижением либо открытием и что будет различаться от всех значений этих слов в тех языках, откуда они заимствуются, благодаря новизны достижений в культуре человечества.

В случае если достижение либо открытие вправду владеют общечеловеческой значимостью, а тем более — открывают либо реализуют какие-то возможности в развитии глобальной цивилизации в направлении к человечности, то:

в первом варианте обретения взятым достижением имени более возможно, что случится «экспорт» слов национального языка населения украины либо первооткрывателя в языки вторых народов;
во втором варианте появятся два события:

O в собственном языке — сохранится прошлая исторически сложившаяся совокупность понятий, но к ней добавятся новые понятия, появившиеся на базе языковых форм, заимствованных из вторых языков[272];

O в языках, из которых произведено заимствование, — при заимствовании открытий и достижений, взявших наименование на базе этого языка, появляется неприятность описаний, потому, что заимствование языковых форм, которыми названы импортируемые успехи, в тех либо иных качествах делает несостоятельной сложившуюся в них совокупность понятий, которую носители языка вынуждены будут как-то переосмыслить. Процесс переосмысления прошлой совокупности понятий выражается в том языке в появлении опытных слэнгов либо в необходимости введения в обращение уточняющих суть слов, что делает её более многословной, менее ясной, неудобной. В конечном счете это может привести к тому, что его носители перейдут на другой язык, ясные возможности которого будут более соответствовать изменяющейся жизни[273].

Но один из способов избежать в собственном языке никчёмного многословия, появляющегося за счёт введения уточняющих слов в контексте, связанном с новыми открытиями и достижениями, — это осмысленное заимствование слов из иных языков.

Продемонстрированное выше разрешает осознать, что возможности всякого национального языка определяет не интенсивность заимствований из вторых языков, а общечеловеческая глобальная значимость творческих достижений народа его носителя, осуществляемая в русле Промысла, и соответственно — в пределах демографически обусловленного спектра потребностей.

По отношению к возможностям Русского в его историческом развитии сообщённое свидетельствует, что осмысленное заимствование слов из вторых языков в ходе творчества, осуществляемого в русле Промысла на базе русского в его исторически сложившемся виде имеется его русского защита и обогащение языка от вытеснения из судьбы вторыми языками, потому, что в этом случае Русский язык в его историческом развитии делается более опытным, нежели они, сохраняя и развивая исторически складывающуюся в нём совокупность понятий — его толковый словарь.

А в другом потоке творчества, осуществляемого без заимствований иноязычных слов, происходит культуры и развитие миропонимания на базе фактически Русского, что делает его глобальным монополистом на те либо иные нюансы миропонимания в общедоступной, а не в эзотерической традиции. Соответственно чтобы то же самое знание показалось выраженным на вторых языках, сперва переводчикам нужно будет ознакомиться с русским текстом. Наряду с этим в развитии глобальной культуры, назначение которой объединить всё человечество в ладу с Мирозданием и Богом, неизбежны два процесса:

первый — экспорт понятий из Концепции публичной безопасности в другие языки, облегчаемый тем, что мы не брезгуем иноязычными словами, придавая им в русском языке своеобразное значение;
второй — невозможность выражения кое-чего в противном случае, как по-русски[274], — ведёт к тому, что именно Русский язык в его историческом развитии несёт в себе предпосылки к тому, дабы стать одним из языков глобальной культуры, объединяющей человечество, как о том сообщено в эпиграфе к настоящей работе.

А эпиграф забран из стихотворения Ф.И.Тютчева, которое мы приводим в Приложении.

8 сентября 2003 г. — 29 января 2004 г.
добавления и Уточнения 3, 4 августа 2010 г.