Крысолов в зеленом

— Марко, а сказку?

Марко Франчелли помедлил, потом убрал руку от ночника над головой Дженни, который собрался выключить. Девочка забралась в постель, накрылась одеялом и теперь требовательно смотрела на него. Фокусник сел рядом, потянулся к книжной полке.

— Что ты хочешь почитать? Дино Буцатти? Про медведей?

Дженни замотала головой.

— Может, Родари? Или братьев Гримм? Про пряничный домик?

— Хочу настоящую сказку, — заявила девочка. — Страшную! Твою!

Марко задумался. Потом повернул ночник так, чтобы свет падал на противоположную стену. Повёл кистями рук и на стене отобразилась птица. Ворон. И начал чуть хрипловатым голосом.

— Эту сказку мне рассказал один старый ворон, когда мы были на фестивале в Германии.

Дженни хихикнула и завозилась на подушке.

Тень на стене преобразилась в силуэт города. Она увидела высокую башню, дома с острыми крышами, на чьих вершинах выросли узорные флюгеры: петухи, фениксы, коты, соколы и прочие, все из чёрной жести. Больше всего было котов. Великое кошачье войско гнуло спины и вздымало хвосты на крышах этого города. А внизу на узких улочках толпились люди. Булочники расхваливали свой товар на порогах лавок, нищие сидели у стен, протягивая плошки для подаяния, бежали по улицам мальчишки — ученики мастеров, спешили студенты, и пыталась проехать мимо постоялого двора крестьянская телега, доверху груженая глиняными горшками.

— Богат был город Гаммельн и знаменит. Далеко разошлась слава его мастеров и учёных. Не было такого творения природы, какое не могли бы повторить гаммельнские мастера. Механические соловьи пели в его садах, искусно созданные карпы из меди и красного дерева плескались в городском пруду, а в фонтане перед ратушей плавали золотые рыбки — из настоящего золота высшей пробы. Мастера Гаммельна могли сделать все и со всех концов света к ним спешили посланцы от владык дальних стран. Для князя из далёкой Гардарики они выковали серебряное дерево, которое давало плоды — золотые орехи с ядрами из чистого изумруда. Дали они и слугу, который был должен охранять дерево — чудесную белку, которая грызла эти орехи. Для одного французского герцога построили карету, которая способна была ездить сама, без лошадей. Зря ты смеешься, Дженни. Тогда это было подлинным чудом, ведь бензиновых двигателей ещё не придумали.

Одному шведскому князю они выковали нож, способный разрезать все, что угодно и дали крылья, которые могут поднять в воздух человека.

— Мастера могли все? – спросила Дженни.

— Они думали, что могут все.

Дженни снова уставилась на стену. Тени от его рук менялись, складывались в образы, и Дженни не задумывалась — как же дед создаёт такие узоры, имея всего лишь две руки и больше ничего? Ей было пять, и она твёрдо знала, что дедушка Марко — самый настоящий волшебник.

— Мастера очень гордились своим искусством. Мы превзошли всех в науках и ремесле — хвастались они. — Никто не может с нами сравниться

И никто не спорил с ними. Но Гаммельну было мало золота и славы, мастера хотели власти.

— Они хотели всеми править? Решили всех завоевать?

— Сначала они решили построить армию — самую великую из всех армий. Они хотели создать железных солдат без страха и жалости и вложить в их груди заводные сердца. Задумали построить бронированных чудовищ, которые двигались бы огнём и паром и перед которыми не устояли бы ни одни крепостные стены. И замыслили сотворить стаю чудовищных механических птиц, чей крик обращал в бегство и людей и животных. Представь себе соловья размером с дом! Знаешь, как громко он бы кричал?

— И построили? И всех победили?

Марко улыбнулся, повёл руками и город исчез. Появилась фигура. Старик, согнутый в дугу, чью спину поддерживал искусно сплетенный каркас из изогнутого китового уса и железных обручей, а ноги опирались на хитроумные костыли. Острый подбородок, маленькие белые точки – умные глаза, хищный профиль лица. Дженни поежилась .

— Глава мастеров Гаммельна Иоганн их остановил. Он сказал — что толку в том, что мы завоюем весь мир, если люди в нем останутся прежними? Они так же будут лгать, предавать и воровать. Нам не нужно завоевывать этот мир, если мы не сделаем его другим. Нам нужен другой человек – вот настоящая, великая цель, достойная наших рук.

И все мастера с ним согласились с Иоганном. Дни и ночи дымили все мастерские, дни и ночи трудились мастера и подмастерья всех гильдий — златокузнецы, гончары, лекари, анатомы, кузнецы, краснодеревщики, механики, паровых дел мастера и огнеделы. Все, что умели, они вложили в своё творение. Целый год город Гаммельн трудился над новым человеком. Он должен быть лучше, умнее и главное, он должен быть счастливее обычных людей.

Повинуясь движению его руки, город преобразился в силуэт человека, раскинувшего руки и ноги.

Только одно мастера не смогли — они не дали сердца своему творению.

— А они не могли сделать его на пружинках? — Дженни села на кровати, но Марко этого не заметил.

— Это значит, что у кого-то были бы ключи от его сердца, — ответил фокусник. — А мастера не желали, чтобы их создание было в чьей- то власти.

Картина изменилась. Теперь это было подземелье. Дженни видела ту самую фигуру, она лежала на помосте и теперь она видела, что это ребенок. А вокруг взрослые, они склонились над ней.

— Мастера вложили в него живое сердце. Сердце малого существа, не похожего на человека. Они бы могли взять и сердце человека…

Дженни закуталась в одеяло. Очки Марко блеснули, когда он склонил голову.

— Ты же просила страшную сказку?

Девочка кивнула.

— Вложить человеческое сердце — значит повторить все ошибки человека. А мастера хотели превзойти творца. И потому они взяли сердце животного.

— А чье?

— В доме мастера Иоганна, у его внука Альберта, был ручной крысенок. Вот его то сердце и было вложено в грудь нового Адама – такое имя мастера дали своему творению.

— А мальчик? — теперь Дженни и не думала спать. — Как он мог отдать своего крысенка?! Если бы у меня был друг, я бы его никогда не отдала!

— Альберт плакал, но так, что никто не видел его слез. Мастера Гаммельна были гордыми людьми. И жестокими из-за своей гордости. А он был внуком главы мастеров, самого Иоганна, он не мог ослушаться своего деда. Поэтому он отдал крысенка.

— И тогда он ожил? Этот Адам?

— Конечно, ожил. Мастера знали своё дело. Он стал жить — как обычный мальчик, потому что они сделали его ребёнком. Адам рос в доме мастера Иоганна, вместе с его внуком Альбертом. Тот был счастлив – у него забрали его любимого крысенка, но взамен он получил настоящего друга, какого у него никогда не было. Они играли в подземельях и на чердаках, они запускали механических голубей и мастерили самоходные корабли, которые потом пускали в городском пруду.

Адам быстро учился. Любое мастерство он схватывал на лету и очень скоро Альберт учился у него. Единственное, чего он никак не мог усвоить – это жестокую науку быть мастером Гаммельна. Главное правило мастеров гласило – чтобы создать шедевр, надо пожертвовать равноценным. Надо уметь расставаться с дорогими тебе вещами, людьми, существами, потому что именно из жертвы возникает подлинная красота. А жертвовать мастера предпочитали другими, а не собой.
Именно поэтому творения Адама уступали вещам, которые выходили из рук других мастеров. Его голуби летели не так высоко и быстро, потому что внутри них не бились живые голубиные сердца, которые тосковали по небу. Альберт пытался ему объяснить, как следует поступать, но Адам не хотел платить такую цену за свои творения.

Адам рос, и день ото дня мастер Иоганн становился все мрачнее.

— Мы ошиблись. Зачем нам создание, которое не может превзойти своих создателей? — сказал он однажды. – Нам следует вложить в него сердце льва. А если оно не подойдет, то мы перепробуем сердца всех существ, пока не найдем то, что нужно.

Мастера вновь согласились с ним, и только Альберт промолчал. Ночью он пробрался в каморку, где спал Адам и рассказал ему, что решили мастера. Утром Адам решил бежать из Гаммельна. Но тем утром в город пришли крысы.

Картина на стене вновь изменилась. Теперь это снова был город — улицы, дома, ратуша, крыши и дымоходы, но на улицах совсем не было людей. Их заполнили крысы.

Сотни, тысячи крыс. Они шествовали по мостовой, закрывая серый камень серыми телами, они карабкались на карнизы и пролезали в форточки, они заполнили подвалы, водостоки и чердаки, они качались на флюгерах и поднимали в ночное небо острые морды: принюхиваясь к запаху сырного круга луны, повисшему над городом.

— В один день крысы захватили Гаммельн. Никто не знал, откуда они взялись, но крысы были повсюду. Они съели все, до чего смогли добраться: хлеб и окорока, сыр и солонину, оливки и соленья, мёд и свечи, драгоценные восточные ткани — шёлк, парчу и хлопок, кожи, меха и шкуры, сожрали векселя и долговые расписки, которые хранились под семью замками в казначействе Гаммельна и даже чуть не слопали одного булочника, когда тот хотел их выгнать из своей кладовой. Тоска и страх накрыли Гаммельн. Не печалились одни лишь ювелиры, механики и кузнецы — потому что железо, медь, бронзу и золото крысы не едят. Но скоро и им пришлось туго — когда в город пришёл голод. Магистрат повелел свезти всех окрестных котов, дабы те переловили крыс, но коты в ужасе бежали прочь. Магистрат выписал лучших бойцовских собак, но крысы разорвали их в клочья. Магистрат разбросал и распылил отраву — самую убийственную для крыс, ибо и в ядах мастера Гаммельна тоже были лучшими. Но крысы оказались слишком умны и не стали есть ядовитую приманку. Мастера изготовили хитроумные ловушки для умерщвления крыс. Но и их крысы обошли стороной. И тогда мастера изготовили добрую сотню механических котов-убийц.

— Механических котов-убийц? — повторила Дженни. Глаза её расширились.

Марко кивнул.

— С телами из черной бронзы, с когтями и зубами из закалённой стали, с глазами, сверкающими как пламя и змеиными чешуйчатыми хвостами. Рыча и трубы в сотню луженых глоток, коты-убийцы вошли в подземелья Гаммельна и двери затворились за ними. Три дня и три ночи жуткие крики и вой сотрясали город, три дня и три ночи горожане не могли сомкнуть глаз, слушая звуки страшной битвы, которая происходила под землёй. Гаммельнцы ликовали – потому что на улицах не было ни одной крысы. И вот, к исходу третьего дня, крики смолкли. Стражники отворили двери и из темноты медленно, сверкая единственным уцелевшим глазом, выполз единственный механический кот. Тело его было истерзано, он с трудом волочил лапы и развалился на части у ног стражника. Из черной глубины люди услышали приближающийся шум, и на улицы Гаммельна хлынул поток крыс.

Жители заколотили окна и двери, но крысы все равно проникали в их дома. Страх поселился в сердцах жителей, когда крысы в поисках еды стали нападать на людей и, самое страшное, на детей. И тогда магистрат во главе с мастером Иоганном объявил, что заплатит тому, кто избавит город от крыс, столько золота, сколько он сможет унести.

— А Адам? – не утерпела Дженни. – Это ведь все из-за него, да? Поэтому пришли крысы?

— Адам не мог уйти, потому что в доме мастера Иоганна были заперты. Но он был в безопасности, потому что все мысли магистрата были заняты крысами и об Адаме мастера позабыли.

Удивительно, но дом мастера Иоганна крысы обходили стороной. Глава мастеров был уверен, что тому причиной его яды и ловушки, но его внук Альберт думал, что есть другое объяснение. Но молчал – потому что давно понял, что взрослые слышат только то, что хотят услышать.

Утром третьего дня после того, как было объявлено о награде, стражники с городских стен увидели перед воротами человека. Он был худ, бледная кожа обтягивала его кости, одет он был в обветшалый камзол зеленого цвета, а на голове красовалась дырявая шляпа с цветастым пером.

— Я – крысолов! – объявил он. – Я избавлю ваш город от крыс, а вы заплатите мне условленную цену.

В иные дни такого оборванца бы погнали прочь, но теперь Гаммельн смирил свою гордыню. Ворота распахнулись перед ним , и пришелец предстал перед магистратом.

«Пусть попробует, – решили мастера. – В конце концов, сколько золота может унести один человек, тем более, такой худой?»

Они подписали договор и ударили по рукам. И тот же миг крысолов вынул из рукава дудочку и заиграл. Он выдувал воздух и перебирал пальцами, но никто не услышал ни звука. Крысолов шел по улице и следом за ним шли крысы – сначала десятки, потом сотни, потом тысячи. Они выныривали из подвалов и подворотен, они вытекали из водосточных труб и карабкались по крышам. Они шли за крысоловом по пятам, послушно следуя неслышным звукам маленькой костяной дудочки, пока не вышли вместе с ним из ворот Гаммельна и скрылись в темном лесу, который подступал к самому городу.

Крысы покинули Гаммельн. Жители ликовали. И единственным, кто печалился, был Адам. Он сам не знал, отчего, но сердце его грустило и тянулось вслед за уходящими крысами.

Крысолов пришел на следующий день.

И принес с собой черный мешок.

— Я пришел за платой, — заявил он.

Хмуро смотрели на него мастера Гаммельна. Крыс больше нет, и за что платить – непонятно.