Проснувшись рано утром, король увидел, что мокрая, но догадливая крыса прокралась ночью к нему и приютилась у него на груди. В то время, когда он пошевелился, крыса убежала. Мальчик с ухмылкой сообщил:
– Глупая, чего ты опасаешься? Я такой же бесприютный, как и ты. Стыдно мне было бы обидеть беспомощного, в то время, когда я сам беспомощен. Я признателен тебе за хорошее предзнаменование: в то время, когда король опустился так низко, что кроме того крысы укладываются дремать у него на груди, – это верный показатель, что не так долго осталось ждать будущее его обязана измениться, поскольку ясно, что ниже упасть запрещено.
Он поднялся, вышел из стойла и в ту же 60 секунд услышал детские голоса. Дверь сарая отворилась, и вошли две мелкие девочки. Увидев короля, они сходу прекратили болтать и смеяться и остановились как вкопанные, рассматривая его с громадным любопытством; позже пошептались, позже подошли ближе и снова остановились, снова поглядели на него и снова зашептались. Мало-помалу они набрались храбрости и начали сказать о нем достаточно звучно. Одна сообщила:
– У него лицо прекрасное.
Вторая прибавила:
– И волосы кудрявые.
– Но одет он весьма скверно.
– И какой голодный на вид!
Они подошли ближе, застенчиво обошли пара раз около него, пристально его разглядывая, как будто бы он был каким-то необычным, невиданным; зверем, боязливо и зорко замечая за ним, как бы опасаясь, что данный зверь, чего хорошего, укусит. В итоге они остановились перед ним, держась за руки, как бы ища защиты приятель у друзья, и вытаращили на пего собственные простодушные глазенки; позже одна из них, набравшись храбрости, напрямик задала вопрос:
– Кто ты, мальчик?
– Я король, – ответил он с преимуществом.
Девочки легко отшатнулись, обширно раскрыв глаза, и полминуты не могли выговорить ни слова; позже любопытство взяло верх.
– Король? Какой король?
– Король Англии.
Девочки взглянули приятель на другу, позже на него, позже снова приятель на другу – с большим удивлением, смущенно. После этого одна из них сообщила:
– Ты слышишь, Марджери? Он говорит, что он король. Может ли это быть правдой?
– Как же это возможно неправда, Присей? Разве он начнёт лгать? Так как ты осознаёшь, Присей, в случае если это не действительно, значит это неправда. Поразмысли как направляться. Все, что не действительно, то – неправда; с этим уж ничего не сделаешь.
Аргумент был здравый и неопровержимый; сомнения Присей сходу рассеялись.
Она поразмыслила минутку, положилась на честность короля и наивно сообщила:
– Если ты в самом деле король, я тебе верю.
– Я в самом деле король.
Так дело уладилось. Королевское звание его величества было признано без предстоящих споров, и девочки принялись расспрашивать его, как он попал ко мне, и из-за чего он так не по-королевски одет, и куда он идет. Король и сам был счастлив отвести душу – поведать о собственных злоключениях кому-нибудь, кто не начнёт смеяться над ним либо сомневаться в правдивости его слов; он с жаром поведал собственную историю, на время позабыв кроме того о голоде, и хорошие девочки выслушали его с глубоким сочувствием. Но в то время, когда он дошел до последних собственных несчастий и они узнали, как давно он ничего не ел, они перебили его на полуслове и потащили к себе, дабы поскорее накормить.
Сейчас король был радостен и весел.
«В то время, когда я возвращусь во дворец, – сказал он себе, – я буду постоянно заботиться о мелких детях, в память того, как эти девочки не испугались меня и поверили мне, в то время, когда я был в несчастье, а те, кто старше их и вычисляют себя умнее, лишь издевались нужно мною, выставляя меня лжецом».
Мать девочек приняла короля участливо: ее хорошее женское сердце было тронуто неприятной долей бесприютного мальчика, к тому же вдобавок помешанного. Она была вдова и далеко не богата, сама натерпелась достаточно горя и потому умела сочувствовать несчастным. Она вообразила, что помешанный мальчик убежал от своих родных либо сторожей, и все допытывалась, откуда он пришел, дабы вернуть его к себе; она именовала деревни и соседние города, но все ее расспросы были напрасны. По лицу мальчика и по его ответам она видела, что ему незнакомо то, о чем она говорит. Он просто и с радостью сказал о придворной жизни, раза два всплакнул, отыскав в памяти о покойном короле, «собственном отце», но когда разговор переходил на более низменные темы, мальчик становился бесстрастным и умолкал.
Дама была озадачена, но не сдалась. Хлопоча у очага, она пускалась на всевозможные хитрости, дабы выведать, кто таковой данный мальчик. Она заговорила с ним о коровах – он остался равнодушен; завела обращение об овцах – то же самое; так, ее предположения по поводу того, что он был пастухом, были ошибочными; она заговорила о мельницах, о ткачах, лудильщиках, кузнецах, о всевозможных мастерствах и ремеслах; позже о безумном доме, о колониях, о приютах – зря: она везде потерпела поражение. Но, нет; возможно, он чей-нибудь слуга? Да, сейчас она была уверена, что напала на верный след: несомненно, он служил в каком-нибудь доме. Она завела об этом разговор. Но в этот самый момент ничего не добилась: разговор о топке очага и подметании комнат, видно, тяготил мальчика; чистка посуды не вызывала в нем никакого восхищения. Тогда хорошая дама, уже теряя надежду, на всякий случай заговорила о стряпне. К великому ее радости и удивлению, лицо короля внезапно просияло! Ага, наконец-то она поймала его; она была горда, что добилась этого так проницательно и политично. Ее утомившийся язык имел возможность, наконец, отдохнуть, по причине того, что король, вдохновленный пожирающим его соблазнительным запахом и голодом, исходившим от брызгающих пеною горшков и кастрюль, пустился в продолжительные красноречивые описания различных лакомых блюд. Через 180 секунд дама уже сказала себе: «Ну само собой разумеется, я была права: он трудился на кухне!»
А король именовал все новые и новые блюда и обсуждал их с знанием и таким воодушевлением дела, что дама думала:
«Откуда он знает столько кушаний, к тому же таких мудреных, каковые подают за столом лишь у вельмож и богачей? А, осознаю! Сейчас он оборванец, но прежде, пока не свихнулся, служил, должно быть, во дворце. Да, предположительно он трудился на кухне у самого короля! Нужно испытать его!»
Дабы проверить собственную предположение, она приказала королю присмотреть за кушаньем, намекнув, что он может и сам постряпать, коли у него имеется охота, и сготовить одно-два блюда лишних. Позже вышла из помещения, сделав символ своим дочкам следовать за нею.
Король пробормотал:
«В прежние времена такое же поручение было дано второму король Англии, нет ничего унизительного для моего преимущества заняться делом, до которого снизошел сам Альфред Великий[21]. Но я попытаюсь лучше него оправдать доверие собственной хозяйки, поскольку у него лепешки подгорели».
Намерение было хорошее, но выполнение выяснилось большое количество хуже; не так долго осталось ждать и данный король, как и тот – в прежние времена, углубился в собственные мысли, и произошла та же беда: кушанье подгорело. Дама возвратилась во-время, дабы спасти ланч от окончательной смерти, и скоро вывела короля из задумчивости, обругав его на совесть и без всяких церемоний. После этого, видя, что он сам огорчен тем, что не оправдал ее доверия, смягчилась и снова стала хорошей и нежной.
Мальчик вкусно и сытно позавтракал и по окончании еды приободрился и повеселел. Данный ланч был превосходен тем, что и гость и хозяйка относились друг к другу снисходительно, забывая о высоте собственного звания; и одновременно с этим ни гость не сознавал, что ему выясняется милость, ни хозяйка. Дама планировала покормить этого бродягу объедками где-нибудь в уголке, как кормят бродяг либо псов, но ее мучила совесть, что она изругала его, ей хотелось чем-нибудь это загладить, и она посадила его за один стол с собою и собственными детьми и – умышленно подчеркивая это – обращалась с ним, как с равным. Король со своей стороны укорял себя за то, что не оправдал доверия семьи, которая отнеслась к нему так нежно, и решил искупить собственную вину, снизойдя к ним и не требуя, дабы дети и фермерша находились и прислуживали ему, тогда как он будет кушать один за столом, как приличествует его сану и званию. Каждому из нас полезно время от времени отложить в сторону собственный чванство. Хорошая дама целый сутки была радостна, хваля себя за собственный снисхождение к мелкому бродяге, а король также был доволен собой, по причине того, что подарил своим благоволением несложную крестьянку.
В то время, когда ланч был съеден, фермерша приказала королю вымыть посуду; это в первую 60 секунд смутило его, и он желал было отказаться, но позже сообщил себе: «Альфред Великий присматривал за лепешками; несомненно, он вымыл бы и посуду, если бы его о том попросили. Попытаюсь-ка и я!»
Проба была неудачной; он был весьма изумлен, поскольку считал, что вымыть миски и деревянные ложки – безлюдное дело. Занятие это выяснилось неинтересным и хлопотливым, но король кое-как справился. Ему уже не терпелось продолжать путь, но отделаться от бережливой фермерши было не так-то легко, она давала ему то одну, то другую работу, и он все выполнял добросовестно и достаточно удачно. Кстати, она посадила его вместе с девочками чистить зимние яблоки, но это у него не ладилось, тогда она приказала ему наточить кухонный нож; позже вынудила его расчесывать шерсть, и он не так долго осталось ждать сделал вывод, что в далеком прошлом перещеголял хорошего короля Альфреда в различных показных геройствах, каковые выходят такими превосходными в исторических книгах и рассказах, словом! – что с него достаточно. И в то время, когда по окончании обеда фермерша дала ему корзинку с котятами и приказала их утопить, он отказался. Вернее, он планировал отказаться, поскольку ощущал, что нужно же где-нибудь поставить точку и что эргономичнее всего отказаться как раз топить котят, – но ему помешали. Помешали Джон Кенти, с коробом разносчика за спиной, и Гуго!
Король заметил обоих подлецов, приближавшихся к воротам, перед тем как они успели его подметить; не сообщив ни слова, он забрал корзинку с котятами и тихо вышел в заднюю дверь. Котят он оставил в сенях, а сам пустился изо всех сил по узкому переулку.
Elizabeth — Heart Of A King — Part 3 of 4 (British History Documentary) | Timeline
