Король и его владения

Гризли

Безмолвно и без движений, как будто бы громадный красно-бурый утес, стоял Тэр, оглядывая собственные владения. Мелкие и обширно поставленные глаза его, как и у всех гризли, видели не хорошо. На расстоянии трети либо полумили ему еще получалось разглядеть козу либо горного барана, но дальше все исчезало или в сверкающем солнечном мареве, или в непроглядном мраке ночи, и лишь по звукам и запахам Тэр догадывался о том, что творится около. Он и сейчас не имел возможности видеть, что происходило внизу, в равнине. Ветер приносил оттуда необычный и непонятный запах, что тревожил Тэра. Именно это и насторожило его, и сейчас Тэр стоял негромко, не шевелясь. Тщетно ум животного бился над разрешением тайной. Пахло не карибу — их-то он убивал много, — не козой и не горным бараном. Это не был запах ленивых толстых сурков, нежащихся на согретых солнцем горах, — сурков он ел много раз… Данный запах не вызывал у него ни злобы, ни страха. Тэра разбирало любопытство, и все же он не решался спуститься вниз. Удерживала на месте осторожность. Но, даже если бы у Тэра было красивое зрение, он: все равно не определил бы больше того, что поведал ему ветер.

Тэр стоял у самого края уступа гора. В одной восьмой мили под ним расстилалась равнина, а на таком же расстоянии вверх от него шла расщелина, по которой медведь спустился ко мне день назад днем. Ложбинка на уступе горы, не более акра величиной, заросла по краям шикарной мягкой цветами и травой: пестрели фиалки, лоскутки незабудок, гиацинты и дикие астры. А посредине ее была жидкая грязь, и место это, футов в пятьдесят шириной, Тэр посещал всегда, в то время, когда у него начинали болеть ноги.

На север, запад и восток в золотистом свете июньского утра распахнулась необычная панорама Канадских Скалистых гор. Отовсюду — из прорезанных в сланце узких теснин и лощинок, со скал, подбирающихся в линии вечных снегов, из равнин — мчалось, наполняя округу, монотонное, ласкающее журчание. Реки, ручьи и потоки стекали вниз из-под самых туч, оттуда, где лежали вечные снега, и в воздухе, не умолкая, звучала музыка бегущей воды. Все благоухало. Последний месяц северной весны, июнь, шел на убыль, уступая место первому месяцу горного лета.

Ранние цветы уже покрыли солнечные склоны броскими коврами — красными, белыми, пурпурными. И все живое пело: толстые сурки на горах, серьёзные гоферы на собственных холмиках, огромные шмели, перелетающие с цветка на цветок, ястребы, орлы, парящие над вершинами. Кроме того Тэр и тот по-своему пел: в то время, когда он всего пара мин. назад топтался в вязкой грязи, из огромной груди гризли вырывалось какое-то необычное урчанье, не похожее ни на его воркотню, ни на гул. Это означало, Тэр доволен — это была его песня.

И вот прекрасный день внезапно как-то сходу померк. Не шевелясь, Тэр все еще принюхивался к ветру. Он был озадачен. Запах тревожил его, не смотря на то, что и не приводил к. Незнакомый запах действовал на гризли так же, как первый обжигающий глоток бренди на ребенка. И низкое, зловещее, как отдаленный гром, рычание вырвалось у него из груди. Сознание посоветовало наконец, что владыка этих просторов не кто-нибудь, а он, гризли, и появление тут какого именно бы то ни было непонятного ему запаха — вещь легко недопустимая.

Медлительно встал он во целый собственный десятифутовый рост и, как дрессированная собака, уселся, уронив, на грудь отяжелевшие от облепившей их грязи передние лапы. Десять лет прожил Тэр тут, в горах, а для того чтобы запаха ему не довелось слышать. И никак не было возможности примириться с этим. Он ожидал, пока запах усилится.

Тэр не скрывался. Быстро выделяясь на фоне гор, стоял он, не заботясь, что его заметят. Размеры его казались ужасными, а новая июньская шуба отливала на солнце золотисто-коричневым блеском. Передние лапы его толщиной были практически с туловище человека, из них торчали огромные когти-ножи, по пяти с половиной дюймов любой. Лапы гризли пропахали в грязи две параллельные борозды, расстояние между которыми было не меньше пятнадцати дюймов. Он был толстый, ровный и могучий. Глазки, не больше небольших орехов гикори, сидели в восьми дюймах один от другого. Два верхних клыка, острые как кинжалы, были длиной с громадный палец мужчины, а огромным челюстям ничего не стоило перегрызть шею карибу.

Тэру еще не приходилось видеться с человеком, и еще нет ничего, что могло ожесточить его. Подобно практически всем гризли, он ни при каких обстоятельствах не убивал для наслаждения убить. Из целого стада выбирал он одного карибу, которого и съедал без остатка, высосав мозг из каждой косточки. Царствовал Тэр мирно. И потребовал он лишь одного: «Не прикоснись меня». Это же самое сказала и вся его поза, в то время, когда, сидя на задних лапах, он принюхивался к незнакомому запаху.

Неприступные вершины гор вздымались высоко в небо. Могучий, одинокий, величественный, гризли был под стать этим горам. Равных ему не было в горных равнинах. Гризли неразлучны с горами — так повелось из века в век, — и Тэр был целый плоть от плоти и кровь от крови этих гор. Среди них начиналась, среди них и угаснет вся его родословная.

До сих пор не случалось для того чтобы, дабы кто-нибудь имел возможность усомниться в правах и могуществе Тэра, разве лишь его же сородичи. Но с ними он в большинстве случаев дрался по всем правилам и часто — насмерть… И он готов был к новым схваткам, пускай лишь посягнут на его права. А до тех пор пока его не свергли, он тут властелин, вершитель судеб и — захоти лишь им быть — жестокий правитель.

Семейство, к которой принадлежал Тэр, царила тут, в равнинах, и на склонах гор испокон столетий, и все живое было послушно ее велениям. Правил тут и Тэр. Делал он это попросту. Его ненавидели, перед ним трепетали. Но сам он не знал ни неприязни, ни страха и действовал в открытую. Ему ли было скрываться от того малоизвестного, что надвигалось на него снизу, из равнины?

До тех пор пока он сидел, поводя острым коричневым носом, какая-то неясная нить протянулась в сознании гризли к далеким поколениям предков. Тэр ни разу не слышал аналогичного запаха, и все же сейчас тот не казался ему совсем незнакомым. Запах не находил себе заглавия и не вызывал никакого определенного образа, но Тэр уже знал, что это — угроза.

Мин. десять сидел гризли, как будто бы каменное изваяние. А позже ветер переменился, и запах начал слабеть, пока не провалился сквозь землю совсем. Плоские уши Тэра легко приподнялись. Медлительно развернул он собственную огромную голову и осмотрел уступ и зелёный склон. И сейчас, в то время, когда воздушное пространство был опять чист и свеж, он сходу забыл данный обеспокоивший его запах. Гризли опустился на четвереньки и возобновил прерванную охоту на гофера.

Зрелище получалось достаточно забавное. Тэр весил хорошую тысячу фунтов, а горный гофер не больше шести дюймов величиной весит шесть унций. Но Тэр имел возможность без устали копать почву хоть час, дабы дотянуться мелкого, толстого гофера и проглотить его, как пилюлю. Это было лакомство, на поиски которого Тэр не жалел ни трудов, ни времени.

Облюбовав нору, размещение которой его устроило, гризли принялся разгребать почву, как собака, охотящаяся за крысой. Тэр был на самом верху склона. Еще раз либо два в последующие полчаса поднимал он голову, но необычный запах из равнины больше не тревожил его.

Тайная дача Путина

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector