Мои первые сценографические впечатления связаны с тем далеким временем, в то время, когда на сцене значительно чаще размешалась дачная терраса в окружении радующей глаз зелени и забора. За забором постоянно висел прозрачный тюль, за тюлем — красивый задник с нарисованной природой. В то время, когда занавес (такое особое устройство, которое вешалось раньше перед декорацией) раскрывался — зрители продолжительно хлопали в ладоши. В то время, когда же перед одним из электроприборов крутилось особое колесико с дырочками и на сцене появлялась иллюзия идущего снега, в зале начинались {298} не просто аплодисменты, а нескончаемые овации. Я не уверен, что построения и вышеперечисленные аксессуары окончательно вычеркнуты из современного сценографического мастерства. Подозреваю (практически уверен), что все театральные приемы возвращаются к нам на новых витках спиралеобразного восхождения. В случае если, само собой разумеется, убедить себя и других, что отечественное развитие происходит неизменно вверх по спирали, а не напоминает подчас иные малоприятные графические начертания.
Возвращаться к нам может практически все. А также иллюзорные задники, а также пни из папье-маше, окруженные пыльными травянистыми коврами. Не имеет возможности лишь возвратиться прошлая наивная эйфория зрителей. Телевизионная революция нанесла ожесточённый удар по многим визуальным эйфориям и, как растолковал Ф. Феллини, «обесценила изображение». Но волшебство театра не имеет возможности пострадать оттого, что у нее забрали кое-какие иллюзии. Мы будем питать другие. Утратили одно, будем наращивать второе. Будущее, Провидение либо каждая другая инстанция, поставив в определенном месте барьер, лишь стимулирует отечественное сценографическое и режиссерское воображение.
Я уже думал на страницах данной книги о том, что малоизученные процессы отечественного подсознания тесно связаны с пространственной средой — источником многих явлений, происходящих в глубинах отечественного естества. Существует догадка, что ни один контакт человека с миром и, возможно, ни одна идея не уничтожается всецело — все остается, все фиксируется в великом творении всемирный эволюции — людской мозге, а возможно, и в более надежном месте — во Вселенной. И подобно тому, как электродное вторжение в мозг может позвать в памяти человека объект, казавшийся забытым, так и комбинация некоторых материальных построений может привести к сильным и частично непредвиденным реакциям.
{299} Тут большое количество неясного, спорного, неисследованного. Ученые доказали, что цвет, к примеру, как такой, вызывает у человека определенные чувства. Значит, интенсивность смещение и цвета одного цвета с другим смогут подарить нам миллиарды нюансов.
Сценография вступила в принципиально новую фазу собственного существования, в то время, когда, образно говоря, счет отправился не на метры, а на микроны и миллиметры. Спектакль начинается с изощренной визуальной атаки, и не столько литературного характера, сколько с организации серии импульсов. Гениальный сценограф конструирует (подчас интуитивно) на театральных подмостках собственного рода территории, от которых идут связующие нити к подсознанию и сознанию зрителя.
Организация «волшебной территории» со своей особенной энергетикой — вот, пожалуй, подлинная цель современного сценографа. Бытописательство и этнография допустимы как частный случай, как составные элементы, как ритмическая и литературная подробность.
Не нужно все раскладывать по полочкам, всего не вычислишь, но изучать современному сценографу действие пространственных построений на психику зрителя стоит. Весьма интересно. Тем более, что ко мне примешиваются традиции, рефлексы, штампы, исторический опыт, изменчивость моды на одежду, цвет, материалы, нормы поведения и музыкальные ритмы.
В то время, когда сценограф был легко живописцем, его возможно было сравнить с древним оператором, что лишь и делал, что крутил ручку съемочной камеры. С годами эта несложная функция превратилась в наиболее значимую и определяющую профессию. Разрушение первозданной иллюзорности на театре стало причиной бурному формированию сценографии. Сценограф будущего совсем завершит собственный историческое превращение из иллюстратора-оформителя {300} в режиссера-сценографа. Такие люди уже видятся. Всех назвать сходу не сумею. Но перед глазами красивое трио — Д. Боровский, Э. Кочергин, О. Шейнцис.
Шум Почвы Таинственное место Гималаи Летающие люди Падение нло Искревление пространства Контакты века
