Нежданно упав в воду, я был ошеломлен, но сознание не утратил.
Меня сразу же увлекло на глубину около двадцати футов. Я прекрасно плаваю; и не смотря на то, что не притязаю состязаться с этими пловцами, как Эдгар и Байрон По, но, оказавшись в воде, я не растерялся. Двумя сильными взмахами я всплыл на поверхность океана.
Я начал искать глазами фрегат. Увидели ли в том месте мое исчезновение? Развернул ли «Авраам Линкольн» на другой галс? Додумался ли капитан Фарагут отправить в отыскивании меня шлюпку? Имеется ли надежда на спасение?
Мрак был полный. Я чуть различил далеко какую-то чёрную массу, которая, если судить по огням, неспешно угасавшим, удалялась на восток. Это был фрегат. Я погиб.
– На помощь! На помощь! – закричал я, пробуя, что было силы, плыть вслед «Аврааму Линкольну».
Одежда стесняла меня. Намокнув, она прилипала к телу, затрудняла перемещения. Я шел ко дну! Я задыхался!..
– На помощь!
Я крикнул в последний раз. Захлестнуло рот водой. Я начал биться, но пропасть втягивала меня…
Внезапно чья-то сильная рука схватила меня за ворот и одним рывком вытащила на поверхность воды. И я услышал, да, услышал, как у самого моего уха кто-то сообщил:
– В случае если сударь изволит опереться на мое плечо, ему будет легче плыть.
Я схватил за руку верного Конселя.
– Это ты! – вскричал я. – Ты!
– Я, – отвечал Консель, – и в полном распоряжении господина доктора наук.
– Ты упал в воду совместно со мной?
– Никак нет. Но, служа у господина доктора наук, последовал за ним.
И он обнаружил собственный поступок естественным!
– А фрегат?
– Фрегат! – отвечал Консель, ложась на пояснице. – Не дал совет бы я господину доктору наук рассчитывать на него!
– Что ты говоришь?
– В противном случае, что, в то время, когда я прыгнул в море, вахтенный крикнул: «Гребной винт сломан!»
– Сломан?
– Да! Чудовище пробило его своим бивнем. Полагаю, что «Авраам Линкольн» отделался маленькой аварией. Но для нас это плачевная история. Фрегат утратил управление!
– Значит, мы погибли!
– Все возможно, – нормально ответил Консель. – Но, еще пара часов в отечественном распоряжении; а за пара часов может очень многое произойти!
Хладнокровие невозмутимого Конселя ободрило меня. Я поплыл какое количество хватало сил; но промокшая одежда сдавливала меня, как свинцовая оковка, и я еле держался на воде. Консель это увидел.
– Не разрешит ли, сударь, разрезать на нем платье? – сообщил он.
Вынув нож, Консель вспорол на мне одежду сверху донизу, и до тех пор пока я его поддерживал на воде, он сдернул ее с меня.
Я со своей стороны оказал такую же услугу Конселю. И мы, держась приятель около приятеля, продолжали отечественное «плавание».
Все же положение не стало менее страшным. Отечественного исчезновения, быть может, и не увидели. А если бы и увидели, фрегат, утративший управление, все равно в отыскивании нас не имел возможности пойти против ветра. Рассчитывать возможно было лишь на шлюпки.
Консель хладнокровно обсуждал все возможности отечественного спасения и разработал замысел действий. Необычная натура! Флегматичный небольшой ощущал себя тут как дома!
Итак, единственная надежда была на шлюпки «Авраама Линкольна». Значит, нам нужно было как возможно продолжительнее продержаться на воде.
Экономя собственные силы, мы решили функционировать так: тогда как один из нас, скрестив руки и вытянув ноги, будет отдыхать, лежа на пояснице, второй будет плыть, подталкивая перед собою отдыхающего. Мы сменяли друг друга шесть раз в час. Чередуясь так, мы сохраняли надежду удержаться на поверхности воды пара часов, а возможно, и до восхода солнца!
не сильный надежда! Но человек так уж создан, что ни при каких обстоятельствах не теряет надежды. И все же нас было двое.
Но в случае если б я, как это не парадоксально, и потерял всякие иллюзии, в случае если б в 60 секунд слабости и готов был сдаться без борьбы, – я _не имел возможность бы_ этого сделать!
Столкновение фрегата с нарвалом случилось около одиннадцати часов вечера. Значит, до восхода солнца оставалось практически восемь часов. Задача в полной мере выполнимая при условии чередования. Море было спокойное, плавание практически не утомляло нас. Иногда я всматривался в густой мрак, нарушаемый только фосфорическим свечением воды, встревоженной взмахами отечественных рук. Я смотрел на светящиеся волны, каковые, разбиваясь о мою руку, разбегались по широкому водному полю, испещренному свинцовыми бликами. Мы как будто бы плыли в море ртути.
Около часу ночи меня неожиданно охватила крайняя усталость. ноги и Руки сводило судорогой. Консель должен был поддерживать меня, и забота о отечественном спасении пала на его долю. Скоро я услыхал его прерывистое и тяжелое дыхание. Консель задыхался, и я осознал, что продолжительно он не выдержит.
– Покинь меня! Покинь! – сказал я.
– Покинуть господина доктора наук! Ни за что! – отвечал он. – Я сохраняю надежду утонуть первым.
В эту 60 секунд луна выглянула из-за тёмной облака, которую ветер гнал на юг. Поверхность океана заискрилась при лунном свете. Благодетельное сияние луны придало нам сил. Я поднял голову. Окинул взором горизонт. Далеко, на расстоянии пяти миль от нас, чуть вырисовывался чёрный силуэт фрегата. Но ни одной шлюпки в виду!
Я желал крикнуть. Но разве услышат мой голос на таком расстоянии! К тому же я не имел возможности разомкнуть распухших губ. Консель собрался с силами и крикнул:
– На помощь! На помощь!
Остановившись на секунду, мы прислушались. Что это? Шум в ушах от прилива крови к голове? Либо мне почудилось, что на крик Конселя ответили криком?
– Ты слышал? – тихо сказал я.
– Слышал!
И Консель снова отчаянно закричал.
Совершить ошибку было нельзя! Человеческий голос ответил на крик Конселя! Был ли это голос для того чтобы же несчастного, как и мы, выкинутого в океанские пучины, такой же жертвы трагедии, постигшей корабль? А не подают ли нам сигналы с шлюпки, невидимой в мраке ночи?
Консель, собрав последние силы и опершись на мое плечо, сведенное судорогой, высунулся наполовину из воды, но тут же упал обессиленный.
– Что ты видел?
– Я видел, – тихо сказал он, – я видел… помолчим лучше… побережем отечественные силы!
Что же он заметил? И внезапно идея о морском чудовище в первый раз пришла мне в голову. Не заметил ли он морское чудовище?.. Ну, а человеческий голос?
Прошли те времена, в то время, когда Ионы укрывались в чреве китов!
Консель из последних упрочнений подталкивал меня перед собою. Иногда он приподнимал голову и, глядя вдаль, кричал. На его крик отвечал голос, что становился все слышнее, как будто бы бы приближаясь к нам.
Но слух отказывался мне помогать. Силы мои иссякали, пальцы немели, плечо становилось ненадежной опорой, я не имел возможности закрыть рта, сведенного в судорожной спазме. Я захлебывался соленой водой. Мороз пронизывал меня до самых костей. Я в последний раз поднял голову и отправился ко дну…
В этот самый момент я натолкнулся на какое-то жёсткое тело. Я задержался на нем. Почувствовал, что меня выносит на поверхность воды, что дышать делается легче… я утратил сознание…
По-видимому, я не так долго осталось ждать пришел в себя благодаря энергичному растиранию всего тела. Открыл глаза…
– Консель! – тихо сказал я.
– Сударь изволил кликать меня? – отозвался Консель.
И при свете заходящей луны передо мной мелькнуло и второе лицо, которое я сразу же определил.
– Нед! – вскрикнул я.
– Он самый, сударь! Как видите, все еще гоняюсь за премией! – отвечал канадец.
– Вас скинуло в воду при сотрясении фрегата?
– Так совершенно верно! Но мне повезло больше, чем вам. Я практически сразу же высадился на плавучий островок.
– На островок?
– Правильнее сообщить, оседлал отечественного огромного нарвала!
– Не осознаю вас, Нед, – сообщил я.
– Видите ли, я сразу же смекнул, из-за чего мой гарпун не имел возможности пробить шкуру чудовища, а лишь скользнул по поверхности.
– Из-за чего, Нед? Из-за чего?
– А по причине того, что это животное, господин доктор наук, заковано в металлическую броню!
Ко мне неожиданно возвратилась свойство мыслить, оживилась память, я пришел в себя.
Слова канадца совсем отрезвили меня. Пара оправившись от потрясения, я вскарабкался на пояснице этого неуязвимого существа либо предмета. Я попытался ударить по нему ногой. Тело было очевидно жёсткое, неподатливое, непохожее на мягкую массу тела больших морских млекопитающих!
Но это могло быть костным панцирем, подобно сплошной костяной крышке черепа старых животных? А вдруг так, то мне было нужно бы отнести чудовище к старым пресмыкающимся типа черепах либо крокодилов.
Но нет! Отливающая тёмным глянцем поясницы, на которой я стоял, была ровной, отполированной, а не чешуйчатой. При ударе она издавала железный звук и, как это не страно, была склепана из листового железа.
Сомнения не было! То, что принимали за животное, за чудовище, за необычайное явление природы, поставившее в тупик целый ученый мир, взволновавшее воображение моряков обоих полушарий, выяснилось еще более прекрасным явлением: созданием рук людских!
Доведись мне установить существование самого фантастичного, полумифического животного, я не был бы удивлен в таковой степени. В том, что природа творит чудеса, нет ничего необычного, но заметить собственными глазами что-то прекрасное, сверхъестественное и притом созданное людской гением, – тут имеется над чем задуматься!
Но раздумывать продолжительно не было времени. Мы лежали на поверхности невиданного подводного судна, напоминавшего собою, как я имел возможность делать выводы, огромную металлическую рыбу. Вывод Неда Ленда на данный счет уже сложилось. Нам с Конселем приходилось лишь дать согласие с ним.
– В случае если это и в действительности судно, – сообщил я, – то должны быть и автомобили, приводящие его в перемещение, и экипаж для управления им?
– Ну, как надеется! – отвечал гарпунер. – Но вот уже три часа, как я торчу на этом плавучем островке, а не увидел никаких показателей судьбы.
– Что ж, судно движется?
– Нет, господин Аронакс! Покачивается себе на волнах, а с места не трогается.
– Ну, мы-то знаем, идеально, какова быстроходность этого судна! Дабы развить такую скорость, необходимы автомобили, а дабы руководить автомобилями, необходимы механики, из чего я заключаю, что… мы спасены!
– Гм! – с сомнением сказал Нед.
Сейчас, как будто бы в подтверждение моих слов, за кормой этого фантастического судна послышалось какое-то шипенье. По всей видимости, пришли в перемещение лопасти гребного винта, и судно дало движение. Мы чуть успели схватиться за маленькое возвышение в носовой части, выступавшее из воды сантиметров на восемьдесят. К счастью, судно шло на умеренной скорости.
– Покуда данный поплавок держится на поверхности, – ворчал Нед Ленд, – мне нечего возразить. Но нежели ему придет фантазия нырнуть, я не дам и двух долларов за собственную шкуру!
Громадный светло синий Кит. Немыслимый Гигант Океана
