Мы (Дж. Ф и Дж. К) привычны с метафорой совокупностей, в основном, по кибернетической парадигме, введение которой в отечественную область в большинстве случаев приписывают Грегори Бэйтсону. Норберт Винер (1950) ввел слово “кибернетика” для обозначения нарастающей массы знаний о структуре и потоке в совокупностях обработки информации. Он вывел его из греческого корня (кубернетес)*[Это то же греческое слово, от которого происходит отечественное слово “governor” (“губернатор”, и “регулятор”. Прим перев.), обозначающее как механический регулятор верхнего предела скорости двигателя, так и человека, что руководит штатом.], обозначающего кормчего корабля. Так, кибернетика, по его разумению, была наукой управления, контроля через некое подобие последовательных циклов исправления неточностей, которое разрешает держать курс корабля. Практически, большинство ранних работ по кибернетике проводилась в рамках разработок совокупностей наведения ракет на протяжении Второй мировой. В то время, когда мы применяли метафору кибернетики для “наведения” собственного мышления, мы были склонны концентрировать внимание на “нацеленности” терапии. Иначе говоря мы были склонны воображать предлагаемую нами помощь как помощь в контролировании вещей с целью достижения своеобразной цели.
Трудясь в качестве начинающих домашних терапевтов, мы твердо придерживались правил “стратегической терапии” (Erickson Rossi, 1979; Haley, 1963, 1973, 1976; Madanes, 1981, 1984; Watzlawick, Weakland, Fisch, 1974), многие идеи которой были заимствованы из кибернетики. Отечественное мышление терапевтов “стратегических кибернетических совокупностей” концентрировалось на том, как семьи смогут быть ввергнуты в повторяющиеся циклы незавершенного поведения. Отечественные интересы были направлены на неверно сбалансированные иерархические структуры. Мы задавались вопросом о том, что может сделать терапевт, дабы прервать эти паттерны и направить семьи в русло здоровой, а не болезненной стабильности.
Сейчас, оглядываясь назад, мы видим, что отечественная работа того времени направлялась не столько кибернетикой по большому счету, сколько “кибернетикой первого порядка”. С отечественной сегодняшней точки зрения, теории кибернетики первого порядка призывают терапевтов разглядывать семьи как автомобили (термостаты, управляемые ракеты либо компьютеры). Таковой взор предполагает, что терапевт изолирован от семьи и может ее осуществлять контроль, давать отстраненные, объективные оценки неблагополучия и приводить неприятности в порядок подобно тому, как механик приводит в порядок забарахливший двигатель. В те времена мы не подмечали и не волновались о тех качествах работы, каковые сейчас нам кажутся отстраненными либо механистичными. Мы были взволнованы, отыскав метод сказать о людях в контексте их сотрудничества. Помимо этого, практики, созданные людьми, наподобие Джэя Хейли и команды MRI, срабатывали, и это само по себе притягивало к ним.
В то время, когда отечественная терапевтическая работа направлялась метафорами кибернетики первого порядка, мы концентрировали собственные начальные упрочнения на том, дабы добиться своеобразной цели для каждой семьи. Мы полагали, что довольно часто неудачи людей в достижении собственных целей разъясняются тем, что они зацикливаются в повторяющихся паттернах поведения, все настойчивее и настойчивее пробуя применить одно да и то же “ответ” опять и опять.
В случае если мы найдём повторяющийся паттерн, как мы полагали, то отечественная работа будет заключаться в том, дабы создать стратегическое вмешательство, которое уничтожит его и перенаправит участников семьи в сторону новых моделей поведения. Это окажет помощь им достигнуть собственной цели, которая представлялась нам в виде некоего нового и более удовлетворительного гомеостатического баланса. Мы кроме этого полагали, что отечественная работа была в том, чтобы убедить семью принять созданное нами вмешательство подобно тому, как задача доктора пребывает в том, дабы убедить его *[Здесь намеренно вводятся патриархальные ассоциации] больного принять выписанное им лекарство. Большая часть приходящих к нам людей были удовлетворены тем, что мы делали, руководствуясь данной моделью. В течение нескольких лет она нам также нравилась. Но неспешно мы начали подвергать сомнению эффективность отечественной практики.
Оглядываясь назад, сейчас мы считаем, что мысль контроля над целью побуждала нас становиться в еще более осуществляющую контроль позицию по отношению к людям, с которыми мы трудились, в особенности, в то время, когда мы чувствовали, что цели не достигались. Похоже, что отечественная работа, в то время, когда она направлялась метафорой “направления”, побуждала людей относиться к себе с громадным контролем, более механистично. Сейчас мы полагаем, что эта модель заставляла нас, как разработчиков искусных вмешательств, излишне доверять происходящим трансформациям, в то время как люди, с которыми мы трудились, в полной мере имели возможность чувствовать себя пассивными реципиентами внешней мудрости и излишне мало доверять себе. Итак, не смотря на то, что люди в большинстве случаев достигали собственные цели, сейчас нам думается, что терапевтический опыт не усиливал их ощущения собственного личного соучастия.
Не было ничего необыкновенного в том, что терапевты обрисовывали собственные терапевтические сеансы только в контексте неприятности и того, что они сделали, дабы ее дать добро, либо цели и того, что они сделали, дабы ее достигнуть. Время от времени казалось, что стратегия успехи своеобразной цели вынуждала как людей, с которыми мы трудились, так и нас самих, не подмечать занимательные и нужные возможности, каковые лежат вне пределов дороги к конкретной цели.
Линн Хоффман (1988, стр. 12), вспоминая собственную работу в рамках кибернетики первого порядка, пишет, что, в то время, когда она писала Foundations of Family Therapy (“Базы домашней терапии”) (Hoffman, 1981), она разворачивала картину данной работы, воображая “семью как машину”, а “терапевта как ремонтника”. Она (1988, стр. 111) пишет: “В случае если перед вами такая сущность, ее легче разглядывать в контексте дисфункции… Предполагалось, что терапевт знает, какой должна быть “функциональная” структура семьи, и что ему направляться изменять ее в соответствии с этим.” Она (1988, стр. 111) кроме этого пишет об “неспециализированной тенденции объективировать патологию” в американской домашней терапии того времени, приводя ДСМ-III и “дисфунцкциональные домашние совокупности” как пример объективированных патологий.
В то время как мы полагали, что ищем в людях силу и ресурсы, мы вынуждены дать согласие с Хоффман, кибернетика первого порядка через чур упорно призывала нас концентрироваться на дисфункциональном в жизни людей, каковые приходили к нам на терапию. Она кроме этого побуждала нас разглядывать дисфункцию как фокус терапии. Оценивая потребности людей с целью достижения цели, мы нечайно решали, что именно у них не в порядке.
??
