Кристовицкий сам подошёл ко мне. Опять остановился у мольберта и продолжительно стоял без звучно за левым плечом, склонив голову набок. Наблюдал. Я ощущал, что мои детские каракули его не интересуют. Но судорожные, скачущие с места на место мысли живописца я впитывал всей шкурой.
— У вас имеется моя картина, — выдавил, наконец Станислав, с большим трудом оформив в вербальную форму лейтмотив всех собственных обрывочных дум.
Я утвердительно кивнул, не оглядываясь. Молчавшего месяцами человека имела возможность напугать через чур активная реакция на его обращение.
— Супруга подарила, — кратко пояснил я.
— Возможно мне взглянуть?
— На мою жену? — Я съехидничал, дабы вытянуть из молчуна ещё хотя бы одну фразу. Это мне удалось.
— Картину. — Кристовицкий, думается, кроме того постарался улыбнуться.
— Милости прошу. Вы понимаете номер моей палаты?
— Знаю.
Станислав бочком вошёл в мои опостылевшие уже за год лечения аппартаменты. Огляделся. Всякое новое пространство пугало его. Я физически чувствовал его ужас. Откинув с полотна выпрошенную у сестры—хозяйки простыню (из-за чего—то мне не хотелось, дабы необычное окно в мир Солнца было открыто поголовно для всех взглядов), я робко отошёл в угол помещения. Станиславу я был не нужен. Всё его существо прильнуло к свету, исходящему с холста. Он опустился на ковёр, уставился в нескончаемое бледно—розовое небо и прекратил принадлежать отечественной действительности. Я также предпочёл покинуть это неинтересное местечко, погрузился с головой в узкий мир, пробуя расшифровать запутанные руны судьбы живописца.
Красивые возможности однако даровали мне ожесточённые духи, раздиравшие моё тело. Я светло почувствовал в собственных руках трепет чего—то тёплого и весьма хрупкого. Солнце. То самое восходящее Солнце, несущее желание и свободу жить, подчиняясь лишь немыслимому, сладостному диктату счастья. Я посмотрел в собственные ладони, освещённые мягким светом и ко мне пришло познание — я держал в руках чуть—чуть пробудившуюся душу живописца, отправленного к людям с одной только целью, принести в их жизнь Солнце и Небо.
Из-за чего, за что данный бьющийся, совершенно верно оторванное сердце Данко, комочек был бессердечно испорчен, изорван кошмаром какой—то сверхестественной смерти, совсем не похожей на понятное земное умирание? Ответ также пришёл скоро — кто определил Солнце, уже не опасается темноты, осознаёт, что она не вечна, не подчиняется её леденящему дыханию. Может ли Тьма допустить, дабы тот, кто способен принести вторым Свет, делал это свободно? Тьма боролась с ним. Несложный раздел сфер влияния, выражаясь птичьим языком современных СМИ.
Я подошёл к притягивающей, совершенно верно магнит, белой линии в сознании Крестовицкого. Из зияющей пропасти меня обдало смрадом смерти, безумия и небытия. Я посмотрел за линии. К кромешной живой тьме копошилось что-то. Оно не имело конкретной формы, только туманные очертания, от которых на голове шевелились волосы. Все мыслимые и немыслимые кошмары, от которых существа человеческие седеют в доли секунд, что—то вечное, непреодолимое. Скованными от ужасных предчувствий руками я извлёк трепещущее, тёплое, несущее свет. Вытянул руку над пропастью. Бесконечность пустоты залило не сильный, но всепроникающее мерцание новорождённого солнца. Пропасть была безлюдна. Розовое солнце набирало силу. Его лучи всё глубже проникали в тёмную вселенную, наполняя её судьбой. Я выпустил ставший горячим хрустально—огненный шар, в руке показался один из моих бубнов. Я ударил в него меховым наконечником колотушки. Я интуитивно знал, что мне направляться делать. Вернее, то что проделывало моё тело, я замечал со стороны. С удовольствием слушал раскаты первого весеннего грома, пробуждающего всё живое.
Белая мышь весны проснулась и вышла на чёрное небо
Она разгоняет мороз и темноту, пожравшие почву
Дух Огня и Дух Земли накормите белую мышь
Дайте ей проса созвездий и вашу силу…
Откуда приходили эти слова в моё сознание, я не осознавал. Знал лишь одно, хорошие духи слышат меня, а тёмные страхи, живущие в пучине и унёсшие в то время, когда—то Солнце, отступают.
Как трудится Материализация Мыслей?/Алексей Похабов/Арканум ТВ/серия 143
