Явление когнитологии.

Все великие империи, будь-то Римская или Советская, распадались из—за обострения внутренних отношений, хотя внешне под воздействием варваров. Более чем 2-х тысячелетняя традиционная философия тоже терпит поражение не столько от ударов постмодернистского нигилизма, сколько из-за процессов и событий в царстве человеческого духа в целом. Постмодернизм их продукт, проявление. Безжалостно отрицая (деконструируя, руинируя) исторически сложившиеся формы духа, он вполне позитивен для новой эпохи и порождаемой ею реальности (или, наоборот: для новой реальности и порождаемой ею эпохи). Он – ту и другую, манифестирует и обосновывает, будучи для них таким же значимым, как философия в бытность царицы (метафизической матери) наук. Время квалификации постмодернизма в качестве одного из течений мысли, тем более отдельной школы – прошло. В нём выражается новый образ жизни и знания, возникающего в результате охватившей мир информационно-коммуникационной революции. Это глобальная идеология техногенной цивилизации, захватывающей/ая/ одну страну за другой, продвигаясь с Севера на Юг и с Запада на Восток.

При таком понимании постмодернизма, его важно рассматривать не интерналистски, изнутри, а как он развивался вместе и параллельно с историей человеческого общества, или минимум, вместе и внутри культуры, или минимум миниморум, внутри философии. Чего пока не делается. Масштаб нашей задачи – миниморум, который, правда, достаточно велик. Хотя не настолько, чтобы первыми постмодернистами объявить египетских фараонов, или всех творцов философии, чьи представления о мире не удалось подогнать к последней моде, квалифицировать как недалёких и бестолковых: они, видите ли, «опирались на принцип тождества», «верили в существование вещей» и «являлись носителями Логоса», что было их «роковой ошибкой», «эпохой длительного заблуждения», «иллюзией». На самом деле это близорукость антиисторизма, возникающая вследствие приложения одинаковой мерки к разным социально-культурным обстоятельствам и лишения их собственного времени. Антиисторизм — это антивремя. Его другое название – догматизм. Как вариант – априоризм. В свое время любили цитировать положение К. Маркса «анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны». Оно действительно плодотворно, однако при условии, если не превращается в отмычку, которой, к сожалению, «интерналистско-идеологический постмодернизм» то и дело пользуется. В противостоянии этому новому догматическому империализму как «априорному догматизму нового», мы будем ориентироваться на герменевтико-исторический реализм.

Падение начинается с вершины и потеря философией статуса метафизики как высшей формы духа происходит со смещением её внимания с бытия на познание, переносом центра тяжести с онтологии на гносеологию. И. Канта не зря до сих пор считают актуальным философом. Потому что он первый «отказался от мира», объявив его «вещью в себе». Перестав рассматривать объективное бытие как таковое, он перенес интерес и смысл философствования на субъект, сознание и познание. Гносеология становится сферой философии наиболее близкой науке и философии науки. Именно кантианской традиции со—ответствует сциентизм, а потом конструктивизм и технологизм нашего времени. Считавший себя продолжателем Канта И.Г. Фихте придал априорному надчеловеческому сознанию опять бытийный статус, что было предвидением будущей экспансии искусственной реальности. Однако слишком ранним. Кант, как известно, к возможности подобного развития своих взглядов отнесся неодобрительно. Время произрас(цве)тания новой онтологической ветви придет позднее.

А пока гносеология, анализ субъектно-объектных отношений становятся синонимом прогрессивного, отвечающего духу времени, «продвинутого» философствования практически до возникновения феноменологии и структурно-лингвистического поворота, не говоря об «отсталых странах», где гносеология была знаменем прогресса в борьбе с гегельянством и материалистической онтологией почти до конца ХХ века. Хайдеггерианство и связанное с ним возобновление внимания к проблемам бытия не могли остановить общий процесс гносеологической деонтологизации философии. Также безуспешно ему противостояли философская антропология и экзистенциализм. Их, да и любые вненаучные формы философствования, можно считать маргинальными уже в неклассическую эпоху, сейчас же, в постнеклассичекую, или, говоря культурологическим языком, эпоху постмодерна, они существуют вопреки, несмотря или по недосмотру адептов и идеологов глобальной сциентизации, технологизации и дигитализации всего сущего.

Однако на отказе от предметно-чувственного мира (опыта, фактов) — от «бытия» и переносе внимания на гносеологию процесс деонтологизации философии не остановился. Он продолжился внутри самой гносеологии. В ней происходит отказ от рассмотрения познания с точки зрения субъект-объектных отношений, от оппозиции субъект-объект как «основного вопроса философии». Сначала он решается в пользу первой стороны — приоритета наделенного сознанием и волей субъекта, больше не отражающего, как в классической онтологии, а изменяющего и преобразующего противостоящий ему объект. Субъект первичен, действует и «создает» себе объект. В этом свете всё, что было в философии до Канта, предстаёт как аристотелизм, «птолемеевщина». В разработке гносеологии как учения об активно познающем субъекте суть совершённой им коперниканской революции. Заменяя принцип отражения принципом деятельности, гносеологизм ориентирует на исследование новых, уже не онтологических оснований познания…

И сталкивается с онтологичностью (фактичностью) самого субъекта. Хотя субъект может быть не индивидуальным, а коллективным, родовым, он всё ещё обладает «бытием» – носитель опыта и каких-то жизненных характеристик – антропоморфный, духовный, психологичный. Даже если универсализируется. Деятельность, направленная на «что-то», предполагает деятеля, «кого-то», что вместе обуславливает её сущностную апостериорность. Проблема снятия бытийного, особенно антропологического характера активности субъекта встаёт во весь рост только в философии ХХ века. Ранее предпринимавшиеся такого рода попытки в пользу Бога, Абсолюта или, как у самого Канта, «практического разума», так или иначе, инициировались внезнательной, эмпирической, пусть и сублимированной, реальностью. Или предполагались реальными. Принципиально и радикально проблема деонтологизации философии решается при отказе от субъект-объектной схемы как таковой.

Это происходит в русле позднего позитивизма и критического рационализма, где гносеология полностью десубъективируется, что означает её выход за рамки философии и превращение в науку. В результате такой трансформации она прекращает своё существование. Её функции принимает на себя эпистемология. Эпистемология – научная гносеология, (не)гносеология, бывшая гносеология. Знание в ней рассматривается и не как отражение, и не как средство преобразования внешнего мира, а в качестве существующего самого по себе, самостоятельно – анализируются его предпосылки, функции, возможности. Эпистемология исходит не из занятого познанием «гносеологического субъекта», а из объективных структур знания sui generis. Онтология как бы возвращается, однако, уже в роли онтологии знания. Онтологии как (не)онтологии, постонтологии. Если гносеология это теория познания пред—лежащей реальности, то эпистемология это теория самого (по)знания как особой реальности. Предметная или чувственно-телесная реальность в ней практически исчезает, испаряется. Если она в знании и представлена, то «не собой», а предельно опосредованно – в виде его направленности на что-то (гуссерлевская феноменология) или через обозначение чего-то (структурно-лингвистический анализ). Представлена до тех пор, пока от неё не откажутся вовсе и не будет объявлено, что существует лишь самореферентные феномены, язык, знаки, текст – и ничего больше. Эпистемология – вершина, последний рубеж традиционного, хотя уже облаченного в научные формы философствования, связанная с ним пуповиной анализа внутренних значений внешней предметно-чувственной реальности. За рубежом это постфилософская теория и методология любой научной активности как новая, универсальная, самостоятельная дисциплина. «Общенаучное» научное знание. Наукология. Как вся так называемая научно-аналитическая философия, или «стандартная» позитивистская философия науки1.

Казалось, что в контексте трансформации метафизической субъект-объектной философии в науку, у эпистемологии блестящие перспективы. Торопливые теоретики от философии начали переназывать все проблемы познания – и когда процветала онтология, и когда победила гносеология (что называется, «от яйца»), – проблемами эпистемологии. В учебниках по философии науки теории познания, что, впрочем, естественно, больше нет. Она трансформировалась в эпистемологию. А противоестественно, что как раздел, гносеология исчезает и из учебников по общей философии, которая, стремясь удостоиться похвал, что стала научной, избегает своего «основного вопроса» о соотношении мира и человека, объекта и субъекта. Теряя эту проблематику, она действительно становится научной, то есть теряет себя и превращается в философию (теорию и методологию) науки. Содержание же теории и методологии науки фактически сводится к эпистемологии. С большей или меньшей полнотой, с сильной или слабее проявленностью, везде – эпистемология. Кто думает по другому, «онтогносеологически», т.е. говорит о денотате, истине, о соотношении объекта и субъекта, вспоминает содержание и чувственную предметно-телесную реальность, тот просто консерватор.

Тем временем время летит стремительно, технологии меняются каждые 3 – 5 лет и от эпистемологического ствола общенаучного (бывшего философского) древа пустился и набирает силу смертельный для него побег. В последних, новейших философских изысканиях эпистемология тоже исчезла(!). Вместе с неклассической эпохой. Постнеклассическая эпоха постмодерна отказывается не только от гносеологии, но и от эпистемологии. Пробил их час, они обе (особенно обидно за вторую, совсем молодую) приказали долго жить. На их месте возникла когнитология. Для легко/мысленно философствующих, или думающих, что они философствуют, ничего особенного не произошло. Во многих словарях, вовсе не старых, слово «когнитология» объясняется путём простого перевода с латыни: «относящееся к познанию; когнитивный – значит познавательный». В «передовых статьях» гносеология и эпистемология срочно заменяются когнитологией, которая опять применяется ко всей истории философии – ab ovo или глубже. Ко всей современной философии. Обсуждаются проблемы «когнитивного развития личности», «когнитивные особенности мифологического мышления», «когнитологические механизмы диалога культур» и др. Кто продолжает говорить о рациональном и иррациональном, тот утратил чутьё к новому, а не утратившие его должны исследовать «соотношение когнитивного и ценностного в научном исследовании». Таким образом, оказывается, что никакой гносеологии и эпистемологии не было. Всегда была когнитология. Кто думает по другому, «гносеоэпистемологически», т.е. вспоминает значения, говорит о проблемах интерпретации и реализуемости, смысла и верификации, тот тоже консерватор, хотя быть может не такой злостный как онтологи и реалисты, которые теперь просто архаики2.

Как всё же много теоретиков безнадежно отставших от паро/электро, аэро, ракето, компьютеро/воза современности! А может, другими словами, бегущих впереди его? Но именно словами, так как на самом деле «бегущие по волнам» не хотят считаться, что каждое понятие имеет предел применения (должно быть фальсифицируемо, сказал бы К. Поппер) и «распространенное на всё» утрачивает своё содержание. Становится пустым. Или, если его содержание сохраняется, оно разрушает, выхолащивает неадекватный ему предмет исследования. Отстают, потому что убегают – от сути дела, от драматических противоречий развития. Отсталость в наше время приобретает прогрессивные формы.

Экономя время для последующего дискуссионного рассмотрения содержания когнитологии, воспроизведём её наиболее устоявшуюся базовую характеристику по энциклопедии. «Когнитивная наука (cognitive science) – комплекс наук, изучающих познание и высшие мыслительные процессы на основе применения теоретико-информационных моделей. Включает в себя исследования, проводимые в таких областях как эпистемология, когнитивная психология, лингвистика, психолингвистика, психофизиология, нейробиология и компьютерная наука. Основания когнитивной науки были заложены исследованиями математика А. Тьюринга по конечным автоматам (1936). Ему удалось показать, что для проведения любого вычисления достаточно повторения элементарных операций. Тем самым открылись перспективы для проверки и реализации известной идеи Т. Гоббса и Д. Буля, что мышление есть исчисление»3.

Сущностно в данном определении можно выделить три практически никем неоспариваемых мысли: что когнитивная наука (когнитология) изучает «познание и высшие мыслительные процессы», что она делает это путём «применения теоретико-информационных моделей» и что «мышление есть исчисление». Если гносеология это теория (по)знания внешней реальности, эпистемология это теория знания как особой реальности, то когнитология, в пределе — это теория всей реальности как особого знания. Для традиционной философии, вообще для сложившегося способа человеческого познания посредством языка – Logos-а, не говоря об образах и представлениях, об интуиции и телесности, это крайне серьёзное событие, означающее, собственно говоря, их ликвидацию. Смерть. Замену. Замену не только человека, не только субъекта, не только сознания, до сих пор существовавших эмпирически и выражавшихся преимущественно посредством языка – словами, устно и письменно, вслух и «про себя», но всего Означающего. Которое, отныне, лишается предметности и психичности (ценностей и смыслов). Становится Информацией. Место онтологического человека, гносеологического субъекта, эпистемологического со-знания занимает когнитологическое мышление, включённое в один ряд с информацией и исчислением. Они предстают как проявление, коды одного и того же процесса функционирования систем (комплексов) получения, обработки, хранения и, по мере необходимости, активизации информации. Её исчисления или, иначе говоря, мышления. Гносеологическая истина и эпистемологический смысл уступают место когнитивному знаку (цифре). «Телом мысли» в таком случае является не столько человек, сколько компьютерная техника. Компьютер, если по-русски — Универсальный Вычислитель. А если в когнитивистике – Мыслитель. Всё это подходы, этапы становления и «проба пера» технического, т.е., в пределе – абиотического, немозгового, постпсихического, постсемантического мышления. Когнитология есть теория и методология, а в условном смысле и «философия» информационно-компьютерных технологий, их доведения до уровня искусственного интеллекта как Реальности и обеспечения её пространственно-временной экспансии внутри человеческой цивилизации на Земле и в Космосе.

При содержательном понимании когнитивности, мы видим, что повальное употребление данного понятия превращает его либо в пустышку, либо ведет к теоретически странным, необычным сопряжениям смыслов, превращая их в абсурдные. Что это будут за «информационные особенности мифологического мышления», «вычислительное развитие личности», «постсемантические механизмы научного исследования» или «соотношение математического и ценностного в диалоге культур»? Если здесь есть проблемы, а они есть, при том самые острые, то они требуют специального разъяснения, особого направления философствования, изучающего взаимодействие разных миров и онтологий, разных способов теоретизирования, принципиально по-новому ставящих вопрос о соотношении технического и гуманитарного знания. Нужен осознанный анализ как принятия, так и не принятия когнитивизма. Для о-предел-ения сфер его ответственного использования.

Критически относясь к универсализации когнитологии, её распространению на всё и вся, особенно в истории мысли, в психологии, лингвистике и, разумеется, в философии, мы не имеем оснований считать, что её /по/явление было результатом произвольного изобретения. Ею завершается нарастание абстрактности духовного освоения человеком мира по линии восхождения от «поэмы к матеме»: мифология — онтология — гносеология – эпистемология – когнитология. Также как нельзя считать, будто постмодернисткая эпоха не имеет предпосылок в модернизме. Не исследуя почвы, корней и ствола бурно растущего древа познания, ставшего когнитологическим кустарником, невозможно понять и в интересах человека оценить его плоды. Предположить, куда оно будет распространяться дальше. Без такого понимания мы останемся в плену «идеологического постмодернизма», манипулирующего словами без соотнесения с порождающим их бытием. И тем самым маскирующим реальность, которая приходит, надвигается, лишая нас шансов, где возможно, к ней приспосабливаться, а где нужно – бороться.

Будем копать. Понимая, что хотя формализация, когнитивизация и меонизация мышления подобны механизации, автоматизации и ликвидации физического труда, надо помнить, что археология (знания) требует ручной работы (головой), в ней нельзя пользоваться тяжелой машинной (компьютерной) техникой.

SCP-3426 A Spark Into the Night | Keter class | k-class scenario / planet scp

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector