Из жизни иоганна себастьяна баха

О жизни И.-С. Баха пишут в большинстве случаев, что была она бедна внешними событиями при обилии внутренних, духовных. И в действительности, в «остросюжетном» XVIII веке он не вести войну, не странствовал, не принимал участие в заговорах либо дуэлях, не испытывал громадную неразделенную любовь, не рисковал судьбой для любимого дела либо любимого человека…

Большинство его жизни мирно текла в двух городах — Лейпциге и Веймаре, где он играл на органе, придумывал музыку. В истории его жизни может поразить — современного читателя — только то, что было у него двадцать детей: одиннадцать сыновей и девять дочерей. Но в его веке это не было чем-то неслыханным.

Но в то время, когда просматриваешь написанную практически двести лет назад Иоганном Николаусом Форкелем — первым биографом великого композитора книжку о жизни и мастерстве Баха, осознаёшь, как условно, неточно деление людской судьбе на события «внешние» и «внутренние», осознаёшь, что вероятны остросюжетные судьбы, лишенные духовного достатка, но не может быть духовно богатой людской жизни, лишенной увлекательного сюжета.

Нужно мочь заметить данный сюжет, осознать.

Вот мальчик Бах похищает ночью из шкафа с незастекленными решетчатыми створками (через тесную решетку лишь детская рука и имела возможность углубиться вовнутрь) нотную тетрадь, которую скрывали от него старшие в семье, полагая, что она чересчур для мальчика тяжела. (Как скрывали от мелкого Паскаля книги по высшей математике.)

Вытащив из шкафа эту тетрадь, он переписывает ее ночами, в то время, когда на небе луна, в течение нескольких месяцев. (Не от этого ли и ослеп он в конце судьбы?)

Вот, восемнадцатилетний, он идет пешком в неближний город, дабы в том месте в церкви услышать игру известного органиста. А вот и… дуэль!

В то время, когда Баху было уже тридцать два года, по германским городам совершал триумфальную поездку органист и французский клавесинист Маршан, словно бы бы не имевший равных себе в Европе. И вот, дабы доставить наслаждение избранной публике и королю, концертмейстер дрезденского двора Волюмье задумал устроить поединок между Маршаном и Бахом, поскольку, сопоставив их игру, возможно будет выяснить, чье же мастерство выше. Баху отправили депешу, он выехал из Веймара в Дрезден и в том месте направил Маршану официальный вызов на музыкальное состязание, Маршан дал согласие. Было назначено время и место поединка.

Собралось громадное общество. Бах явился, не опоздав ни на 60 секунд. Но где же Маршан? Его продолжительно ожидают, позже отправляют к нему к себе определить, не заболел ли он, и определят: уехал утром утром, тайно.

А Бах в тот вечер игрался. И чем продолжительнее он игрался, тем отчетливей осознавали ценители музыки, из-за чего убежал Маршан. В музыке Баха жили громадные мысли. От их новизны, от их богатства у Маршана, возможно, закружилась бы голова. Он был только виртуозом, а Бах — мыслителем. Но — к чести французского музыканта — он был виртуозом достаточно умным, дабы почувствовать мощь нового мышления. И вот Баху уже шестьдесят два, и для него в музыке нет ничего неосуществимого. Имя его окружено преданиями. И захотел послушать его, познакомиться с ним король Фридрих Великий, музыкант и сам композитор.

Бах не желал ехать, он был уже стар и утомлен судьбой. Но при дворе могущественного короля состоял в качестве музыканта один из сыновей Баха. Он писал письмо за письмом, и ветхий композитор совершил последнее в жизни путешествие…

Король устраивал у себя любой вечер камерные музыкальные собрания, на которых и сам выполнял на флейте разные концерты. В один из таких вечеров, в то время, когда Фридрих уже вынул флейту, а остальные музыканты чинно расселись, его величеству письменно доложили через дежурного офицера о том, что Бах уже в Потсдаме (где и был двор короля). Ветхому композитору было велено в тот же час же явиться во дворец. Бах явился в пыльном дорожном костюме. В восемнадцатом веке, с его утонченными, кроме того утрированно изысканными формами аристократической судьбе, с его высочайшим мастерством костюмов, речей, поклонов, это было совсем неслыханно.

Король отменил флейтовый концерт и захотел, дабы ветхий Бах осмотрел собранные во дворце фортепиано работы Зильбермана (одного из выдающихся органных мастеров, сумевшего усовершенствовать последовательность музыкальных инструментов).

Фортепиано этого мастера нравились королю так, что он задался целью стать обладателем всех до единого. И это ему удалось, он собрал пятнадцать фортепиано.

Пятнадцать фортепиано с немыми клавишами, как заколдованные, молчали в величественных покоях.

Кроме того в то время, когда орган молчит, ощущаешь его мощь. Молчащее фортепиано безрадосно, как наказанный ребенок.

Король, Бах и музыканты короля ходили из помещения в помещение — броская красивая масса людей, и в ней ветхий, утомившийся с дороги человек в пыльном невзрачном костюме.

Руки Баха касались инструментов, и они — чудо! чудо! — обретали голос. Он расколдовывал их как чародей.

Бах попросил у восхищенного короля дать ему тему, в этот самый момент же на одном из фортепиано сымпровизировал фугу.

Дело тут, само собой разумеется, не в чародействе, а в узком понимании музыкальных инструментов и музыки, в гениальном взоре и гениальных руках, от которого не ускользало ничто из того, что имеет хотя бы отдаленное отношение к мастерству.

В то время, когда Бах был в Берлине, в том же 1747 году, ему продемонстрировали новый театр оперы и балета. В нем Бах открыл одну необычную звуковую изюминку, о которой, по всей видимости, не помышлял архитектор, она появилась сама собой, как довольно часто рождаются в мире необычные вещи.

В случае если в одном из комнат, стоя наверху, на галерее, лицом к стенке, в углу, сказать шепотом, то это четко услышит человек, стоящий по диагонали, также лицом к стенке, в углу, наоборот, но не услышит никто из находящихся в самом зале. Необычное явление разъяснялось направлением наверху арок, взгляд Баха его заметил, почувствовал.

Дивной звуковой изюминкой владеет и жизнь человеческого духа. Слова, сообщённые сто, тысячу лет назад (кроме того шепотом!), доносятся до нас как живые, даже если они не были услышаны теми, кто пребывал в «зале»…

Бах, Иоганн Себастьян (1685-1750) (sl)

Похожие статьи: