Исламский фундаментализм» и просто ислам

ловосочетание «исламизм» — неестественное порождение средств массовой информации, не имеющее корневой базы в живых языках, по какой причине в обществе нереально его однозначное, исторически объективное «само собой разумение». И нужный клиентам субъективизм понимания этого термина в обществе целенаправленно создается СМИ. Из того комментариев и видеоряда, которыми СМИ сопровождают эти слова, создается чувство, что «исламизм» Сейчас — это, в первую очередь, терроризм против мирных жителей всех государств; а в возможности — мировая война для того, дабы:

вынудить всех — бессмысленно и ритуально — пять раз на сутки поклоняться молитвенному коврику под чтение Корана на непонятном для них арабском языке;
низвести дам до положения вещи и собственности мужчины и производить их из дома лишь под покровом однообразных мешков, скрывающих их с головы до ног;
вернуть общество, если не к нормам каменного века с родоплеменными отношениями, то хотя бы в феодализм;
искоренить систему и науку образования как отрасли публичной деятельности и т.п.

В видеоряде, иллюстрирующем «исламизм в действии», в неспециализированном-то ничего не придумано, потому, что мир исторически настоящего ислама дает более, чем хватает фактов для удовлетворения для того чтобы рода запросов хозяев этого абстрактно-филологического стращала.

Но вопрос о том, как всё это соответствует смыслу высказываний и смыслу Корана пророка Мухаммада, собранных в Суне, у ОТВЫКШЕГО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ СВОИМ УМОМ обывателя, столкнувшегося с «исламским фундаментализмом» на экране либо на страницах прессы, не поднимается; не поднимается он тем более, в случае если в собственной собственной жизни обыватель фактически сталкивается с бандитизмом, изображающим из себя приверженность исламу в его якобы чистом виде, заповеданном людям через Мухаммада.

В случае если же обратиться к текстам Корана, разглядывая их без слепоты фанатизма, обрекающего на тщетное поклонение молитвенному коврику кроме того арабов, для которых язык Корана — родной язык; и без нигилистической предубежденности о том, что Коран — собрание бредней и лжи, мало чего неспециализированного имеющих с Вселенной и жизнью людей; а обратиться к Корану, как к одному из многих в культуре человечества источников информации, поддающейся переосмыслению и осмыслению, то увидится совсем иное.

Коран содержит ключи к массивам информации широчайшего тематического спектра, но освещает всю затронутую в нём проблематику прямо лишь в тех случаях, в то время, когда уровень развития культуры современников Мухаммада (VII в.) разрешает это; в случае если затронутые неприятности выходят за пределы возможностей их понимания на базе тогдашнего уровня культуры, то повествование ведётся в иносказательной символично-образной форме, что по мере развития культуры разрешает конкретно соотносить последующие достижения и древние иносказания науки, само собой разумеется,в случае если у человека трудится не только буквально-однозначное (логическое — словесное) мышление, но и образное мышление, и ассоциативное (устанавливающее связи между “порциями информации”, которыми индивид мыслит).

Это так, не смотря на то, что сообщение об данной особенности коранических текстов способно опечалить многих, взирающих на Коран, как на неуместный в отечественную эру, а тем более в грезящимся им будущем “новом мировом порядке”, пережиток прошлого, сдерживающий в государствах ислама публичный прогресс (в его субъективном понимании этими многими) и мешающий осуществлению в них «прав человека» в соответствии с лицемерием и умолчаниями библейской теории в её религиозно-культовых и светских вариациях.

Нам не удалось распознать в Коране умолчаний, подавляющих сообщённое в нём прямо, что как следует отличает его от всего писаний марксизма и библейского наследия. Другими словами Коран — выражение и порождение другой Личностной психологической культуры, свободной от проявлений психологического троцкизма.

В других отечественных работах уже было продемонстрировано, что социология, выраженная в Коране, — долгосрочная теория искоренения рабовладения в глобальных масштабах во всех его упомянутых в разделе 7 исторически известных видах: начиная от силового принуждения и кончая идеологическим тоталитаризмом. Но обнаружение в дианетике и саентологии изюминок, разрешающих употребить их в качестве средства осуществления повседневного глобального рабовладения на базе насаждения единообразной организации психики, если не всего общества, то правящей “элиты” (надсмотрщиков над невольниками), ведет к вопросу о поиске действенных средств преодоления метода осуществления рабовладения на базе унификации организации психики. Исходя из этого и обратимся к рассмотрению коранических воззрений на обычную психику человека и на отклонения от неё с целью узнать, есть ли Коранический фундаментализм человечной, и потому действенной, альтернативой чьим бы то ни было демоническим посягательствам установить глобальное рабовладение на Земле в какой бы то ни было форме.

Отличие между отклонениями и психической нормой от неё в Коране выяснена, и сам Коран содержит учение о жизни человека в соответствии с выраженной в нём психологической нормой. Иными словами, это указывает, что при осмысленном отношении индивида к сообщённому в Коране перед ним раскрывается возможность целенаправленно выстроить собственную личностную психологическую культуру так, что она будет различаться от бесцельно и бессмысленно сложившейся личностной психологической культуры, характерной практически всем отечественных современников, включая и тех, кто вырос в государствах исторически настоящего (а не осмысленно коранического) ислама.

И эта личностная психологическая культура предполагает единство светской и религиозной судьбе, “реальности” и “мистики”. Она только практична в том смысле, что подтверждает все собственные положения повседневной судьбой обществ и индивида. Но прежде, чем переходить к рассмотрению сообщённого в Коране, нужно сделать кое-какие пояснения, потому, что мы живем в неарабоязычной культуре.

Кораническое учение осуждает — как злоумышленно извращенные —всю библейскую социологию, демонологические доктрины и богословские всех библейских культов. Но потому, что человечество едино, не обращая внимания на различие культур, то имеет место культурный обмен, по какой причине переводов Корана на языки народов с иными верами избежать было нереально. А помимо этого заправилам библейской цивилизации нужно было изучать мировоззрение собственных соперников и представить его в несообразном ему самому виде своим подневольным. Эти события требуют рассмотрения последовательности изюминок культурного обмена библейской цивилизации с коранической.

Арабское слово «Аллах», «Алла» — это эквивалент русского слова «Всевышний», британского «God» и т.п. Вариации звучания «Аллах», «Алла» обусловлены тем, что звук арабской речи, воображающий собой необычное «Х на выдохе», как независимый звук, отличимый от вторых произношений «Х», наличествует не во всех языках. Из этого в некоторых транслитерациях арабской речи иными алфавитами это слово пишется как «Аллах», а в некоторых «Алла»[99], и читается соответственно, не смотря на то, что в уникальном звучании имеет место что-то промежуточное между ними.

Ясно, что слово «Всевышний» всякого земного языка — не сам Всевышний, а лишь указание на Него, напоминание о Всевышнем, как Таковом. В силу неприятия коранического учения в культурах с господством библейских верований и в развившихся на базе Библии светских культурах, при соприкосновении с судьбой коранической цивилизации воспользоваться своим родным эквивалентами арабского слова «Аллах» было нереально, потому, что в этом случае многовековой разноликий конфликт цивилизации Запада с миром ислама воспринимался бы совсем в противном случае: слово «Всевышний» родного языка, участвуя в культурном обмене с коранической цивилизацией, подрывало бы культивируемое господствующее на Западе вероучение; ставило бы вероучителей господствующего культа перед вопросами, на каковые они не имели возможность ответить, оставаясь в плену характерных им теорий, и вынуждены были бы думать самостоятельно и по совести, что разрушало бы совокупность осуществления рабовладения на базе тоталитарного вероучительства и соответствующего культа. Это же событие наложило печать и на переводы Корана с арабского на языки народов библейского Запада и России[100].

Но назвать «Аллаха» определённо «лжебогом» что-то помешало: были какие-то глубинные психотерапевтические преграды, через каковые было не переступить; кроме того, в случае если кто-то и осмеливался на это[101], то культура обществ не восприняла такие переводы. Провозгласить «Аллаха» одним из псевдонимов сатаны было также не в полной мере комфортно, а потому, что в Коране сатана упоминается и порицается много раз, то вышла бы путаница. Исходя из этого арабское слово «Аллах» перенесли в иные языки без перевода, подразумевая приблизительно следующее:

«Может и имеется некоторый дух по имени Аллах. Коран? — То ли от Аллаха, то ли отсебятина Мухаммада, по гордыне возомнившего себя пророком Всевышнего подлинного; а кто данный Аллах — это не отечественного ума дело, благо у нас вера подлинная, и мы, слава Всевышнему, живем без Аллаха.» А обороты речи наподобие «один Аллах знает», «Аллах с ним» висят столетиями неопределённостями: то ли линия знает, то ли Всевышний знает, то ли линия с ним, то ли Всевышний с ним и т.п. В случае если же в для того чтобы рода оборотах речи всё выразить в лексике одного языка, то окажется либо глупость, либо выражение демонизма. Так, «мы, слава Всевышнему, живем без Аллаха» эквивалентно следующему: «мы, слава Всевышнему, живем без Всевышнего», т.е. неприемлем Всевышнего и хотим поддерживать таковой демонический метод существования в дальнейшем, но с Божьего одобрения.

Но всем живущим в культуре с таковой двуязыкой неопределённостью смысла направляться знать, что человеческое благословение, направленное второму человеку, сопровождаемое крестным словами и знамением русской речи «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного…» — не безлюдное дело, каким бы необычным, на первый взгляд, не показалось такое сочетание: Иса — Иисус — один из пророков Ислама, единственный, именуемый в Коране Мессией, и Всевышний вправду знает всё, и Он с теми, кто живёт по совести и честно призывает Его.

То же касается и арабского слова «ислам», суть которого переводчики не захотели изъяснить словами иных языков. В случае если же суть этого арабского слова выразить русской речью, то самый точный эквивалент — «Царствие Божие на Земле, принятое людьми по их свободной воле». Арабское слово, от которого в иных языках случились слова «мусульманин» и однокоренные с ним, в арабской грамматике — слова того же корня, что и слово «ислам»[102]. Соответственно мусульманин — это человек, честно стремящийся осуществить Царствие Божие на Земле. И потому тут же направляться напомнить о хилиазме.

«Хилиазм (от греч. chiliбs — тысяча), вера в “праведников и” тысячелетнее царство бога на земле, т.е. в осуществление мистически понятного идеала справедливости еще до конца мира» (“Коммунистический энциклопедический словарь”. 1986). Иное наименование хилиазма — «милленаризм» — происходит от латиноязычной тысячи. Хилиазм и миллинаризм с момента их появления в греко- и латиноязычных регионах Римской империи рассматриваются господствующими церквями, почитающими себя христианскими, как ересь, т.е. как фальшивое учение. И в этом нет отличия между католицизмом и православием. И хилиазм порицается церквями вопреки смыслу молитвы Христовой: «Отче отечественный, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе…»

В случае если же слово «Аллах» в уже существующих переводах Корана заменить на слово «Всевышний» каждого из языков, и помнить при их чтении об исходном смысле слов «мусульманин», «ислам» и им аналогичных, то Коран в его переводах обретает совсем другой суть, по окончании чего будет необходимо по совести и по существу отвечать на вопрос:

Действительно ли учение о пути вхождении человечества в Царствие Божие на Земле, изложенное в нём, или же это имитация Откровения Всевышнего подлинного с на большом растоянии идущими демоническими намерениями?— но как раз от этого вопроса в течении более чем 1300 лет существования исторически настоящего ислама, отличающегося во многом от коранического, и уклоняются все неприемлющие Царствие Божие на Земле — Ислам.