Июня, четверг, день. окрестности деревни кааг.

Ивеко голландцы забрали, как и дали обещание. Договорились увидеться в Мюйдене, на том и расстались.

До того я успел отыскать в сарае с трактором пара безлюдных бочек и перекачать в них солярку из танка пожарной автомобили и из ее бака. А заодно нашлось еще и две полных бочки, что порадовало.

Ночь я проспал без мыслей и сновидений, как будто бы отключённый. Призрак Дитмира меня не навещал, а я его и не вспоминал. Все, как отрезал это воспоминание. Он собственный взял, я собственный сделал.

С утра занялся подготовкой к отбытию. Загрузил все собственный имущество в пожарку, на дне бака которой плескалось всего пара литров топлива, усадил в том направлении кота, и отправился на пристань. Продолжительно в том месте маневрировал, стараясь по покатому берегу подобраться поближе, помой-му оказалось. После этого перенес на лодку кота, наподобие как в дом запустил.

Тигр первым освоил новое место жительства, устроившись в рубке, предоставив мне возможность грузить судно самостоятельно. Имущества было большое количество, упарился таскавши, прекрасно что хоть место было не богато на зомби, не смотря на то, что двоих все же убил, израсходовав изрядно патронов — от усталости точность хромала, палил в белый свет как в копеечку.

Сняв с грузовика, закатил на лодку мотоцикл, умудрившись наряду с этим чуть не упасть с ним со сходен, аж дыхание с перепугу перехватило. Но справился, обмотал транспорт полиэтиленом и накрепко привязал к мачте, так дабы никакие бедствия меня его не лишили. Нужно было послать в Мюйден с грузовичком, но не сообразил сходу, вот сейчас и мучаюсь. Перетащил еще два велосипеда, пожилых, но крепких, каковые отыскал в том месте же, на ферме. Понадобятся.

— Ну, все, Тигр, — сообщил я коту, в то время, когда уже расселся в рубке и открыл бутылку минеральной воды, отхлебнув из горлышка громадным глотком. — Сейчас у нас с тобой последний рывок. Питер, после этого Москва, а в том месте сам с моими котами договаривайся, в том месте я уже тебе не советчик.

Подумалось, что возможно и на этом судне дойти, возможно, на конечный случай, но сперва бы хорошо расход горючего узнать, по причине того, что мануалов и никаких бумаг на борту я не отыскал. Нужно так как хоть как-то собственный маршрут рассчитывать. Разложил карту каналов, по которой маркером вычертил собственный маршрут, включил навигатор. Все, может быть не заплутаю, хотя здесь из этих каналов настоящий лабиринт появился.

Где-то в недрах ветхой лодки забормотал дизель, под кормой забурлил белый бурун, расплываясь по ровной поверхности канала пузырями воздуха, судно медлительно отвалило от причала и пошло в сторону побережья. Поплыли мимо заросшие кустами берега и зелёной травой, краснокирпичные дома бессчётных сёл и городков, все оставалось за округлой кормой ветхой лодки.

Вот так, еще этап путешествия остается сзади, а вместе с ним и громадный кусок моей жизни, какая-то часть меня. Плохой был этап, весьма плохой, хуже некуда. Как-то так вышло, что как будто бы тот, кто снабжал нас везением до этого места, устал смотреть за нами. Из нас троих остался один, я. И, пожалуй что, уже совсем второй я появился за это время, что-то изменилось. Изменилось с того момента, как я решил забрать с албанцев долг кровью и закончилась эта видоизменение в тот момент, в то время, когда я оставил на съедение бродячим мертвецам Димтара. Сожалею? Ни капли, и сны мучить меня не будут, я сделал то, что должен был сделать, но все же… все же было до, а сейчас стало по окончании.

Я кроме того с утра сейчас наблюдал на себя в зеркало, всматриваясь в черты лица и пробуя уловить какие-то следы трансформаций, но нет, снаружи все было как раньше. А вот уже внутри, за привычной маской, поселился кто-то второй, новый. И я пока не осознавал, как к этому новому направляться по большому счету относиться, по причине того, что я не знал, на что он по большому счету способен. Подозреваю что на очень многое.

Не смотря на то, что… не верю я в то, что кто-то остался на данный момент таким, каким был до этого. Дрика, царствие ей небесное. Она изменилась? В то время, когда я встретил ее в Юме, скрывающуюся в безлюдном доме от мертвецов, она была совсем второй — простой полу-ребёнок из успешной страны. За то время, что она проехала со мной, ей было нужно драться, было нужно убивать, и не только нежить. Кто приехал со мной ко мне, в Голландию, та ли девочка, которая на мамины деньги улетела в Аризону на этюды? Сомневаюсь. Что она делала в тот момент, в то время, когда ее убивали? Стреляла. Стреляла, дабы убить.

Сэм… Сэма мне делать выводы сложно, он был старше и умнее меня, я не всегда мог рассмотреть его настоящего за шуточками, но не пологаю, что он сумел остаться таким, каким произрастал в закинутом городишке Джастисбёрге, что в штате Техас. Что-то должно было измениться и в нем, время такое настало. Лишь я сейчас этого уже ни при каких обстоятельствах не определю.

Лодка неторопливо шла по каналу, я крутил громадной архаичный древесный штурвал, заставляя ее направляться причудливым поворотам русла, кот сидел рядом, глядя через стекло. Снова показалось уже привычное чувство начала, начала нового пути. Так было перед выездом из Юмы, так было в момент отправления из Хьюстона на автомобилях и из порта Нью-Йорка на яхте. То же самое я ощущал, в то время, когда пожарная машина повезла нас из Андалусии на север, в Голландию. А сейчас — новый путь, новая дорога, не смотря на то, что я понятия не имею, куда она меня в действительности приведет. Хотелось бы в Москву вообще-то, мне как раз в том направлении нужно.

Польдеры, поля, дома, фермы около, кинутые автомобили, кинутые теплицы, все пустынное и закинутое. Мертвецы в городах, провожающие меня взорами — мертвая почва, мертвый мир, находящийся в собствености мертвым же. Медлительно плывущая лодка выглядит уже инородным телом, будто кто-то устроил пикник на кладбище. Нет, не желал бы я тут остаться, тесно, мрачно, и мертвечина эта неизменно перед глазами будет.

Я и около Москвы оставаться не желаю, в случае если честно. Заблаговременно, возможно сообщить, из этого чую, что это за рассадник смерти, кроме того приближаться неохота. Чем Москва от Нью-Йорка, к примеру, отличалась? Да ничем, совершенно верно так же была обречена. А куда тогда?

Хм, также вопрос занимательный. Понятное дело, что в отечественном поселке выживать уже никакого смысла нет, а что в нем еще делать? А не рвануть ли нам на мою историческую отчизну, другими словами в Тверь? Где и населения куда меньше было, и свободного места в области больше, а самое основное — в том месте имеется Волга. Да, да, та самая, что в итоге впадает в Каспийское море. Огромная такая Волга, идущая чуть ли не через всю страну, в случае если поперек наблюдать. А в том месте… смотришь, кого из ветхих друзей отыщу. Кое-кто из них был уже в таких чинах и должностях, что по определению должен был выжить. Не лишено, не лишено смысла. Об этом нужно еще сильно-сильно думать, но… не то дабы совсем глупая идея.

Весьма интересно, по большому счету реально добраться из Питера до Москвы водой? Не, вряд ли это быть может, в том месте всяких шлюзов-каналов должно быть до черта, а они, наверно, и в мирное время уже давно не трудились. В противном случае, кончено, соблазнительно было бы, прямо на лодке, что-нибудь крепкое прямо в Волгу перегнать, понадобилось бы… грезы и сны, блин.

Нежданно навстречу мне прошла самоходная баржа, мало напугав своим возникновением. За последние дни отвык я , все какой-то беды ожидаешь, но жители баржи, пара женщин и мужчин, только помахали мне руками, проплыв мимо. Баржа ветхая, но как все тут — в хорошем состоянии, могут они беречь вещи. И вот на тебе: не отправилась на металлолом, стала кому-то домом либо дачей, а сейчас, наверное, опять пригодилась, вон, сколько мешков на нее нагружено. Не всегда нужно выбрасывать старое, время от времени и без того все поворачивается.

До побережья было неподалеку, всего километров семьдесят, но лодка шла медлительно, разгонять в тесноте каналов ее было легко страшно, так что путешествие на удивление затянулось. 60 секунд за минутой, час за часом, а мимо все так же медлительно плыл обычный голландский пейзаж с ветряными мельницами. Их тут и в самом деле большое количество, в каждой деревне имеется.

После этого канал влился в Амстел — не через чур широкую реку, давшую наименование городу Амстердаму. Шириной она была в этом месте не больше чем метров семьдесят, и рассекала мокрую плоть страны не так решительно и прямо, как прорытые трудолюбивыми голландцами каналы, а как и подобает реке — вихлялась петлями.

После этого лодка вошла в пределы Амстердама. Реку с обеих сторон стиснули дома — сперва пригородные, ненавязчиво, перемежаясь полями, супермаркетами, какими-то просветами, а позже уже муниципальные, тверже и теснее, зажимая реку стенками набережной. Новые кварталы, все тот же светло-красный кирпич, белые рамы окон, черепица. Ветхий город — дома в три окна по фасаду, потемневшие от времени, островерхие, какие-то невозможно игрушечные. Неизменно обожал такие города, в которых ощущаешь на каждом шагу прожитые окружающими тебя стенками века… а сейчас все, хана. Мерзко. Жалко.

Мутная зеленоватая волна, расходящаяся от форштевня лодки, омывала гранитные стены набережной, я крутил головой, опасаясь пропустить необходимый поворот. Наподобие и никакой опасности нет, но пребывать лишнюю хотя бы 60 секунд в мертвом городе не хочется, подмывает свалить из этого как возможно стремительнее и дальше.

Мелкий буксир оттаскивает от берега жилую баржу, а на другой, пришвартованной рядом, копаются люди. Забирают плавучее жилье? А что, не лишено смысла. Жил бы тут, так также попытался бы такую баржу увести, и безопасно, и просторно.

Вот он, отель Интер-Континенталь, прямо на берегу, около пристани, стал виден, чуть я прошел под широким мостом. Это ориентир, а перед ним в канал ответвление, под еще один мостик, уже мелкий. Так… да, совершенно верно в том направлении, по карте так выходит. Морицкаде, канал Морица. Сейчас прямо по нему до самого порта.

Люди снова. И снова самоходные баржи, действительно загруженные. В этом случае, наверное, не просто мародеры, а организованные — на каждой барже по паре вояк не считая гражданских. На меня наблюдают нормально, без всякой враждебности. Возможно, тут люди до тех пор пока друг на друга кидаться не начали? Албанцы, очевидно, не в счет, о них разговор отдельный. Может и без того, голландцы по большому счету терпимостью известны всегда были, хоть она их сейчас и завела не осознай куда, так что у всей страны репутация портиться начала… А вот сейчас смотрю и пологаю, что время от времени и полезно мочь терпеть вторых. Не обязательно сходу зубами в глотку.

Почему-то думается, что у нас в стране так мирно не будет, последние девяносто лет судьбе никак не обладали к обучению терпимости, мы все больше в глотку друг другу норовили вцепиться. А иначе… но мы, грубо говоря, неизменно в форме. In good shape, так сообщить. Либо это я польстил самому себе? А в форме вовсе не мы, а племя младое, незнакомое, с юга приезжающее, а мы уже так, изживаем сами себя, передавая им собственную страну? Не знаю, ничего я не знаю, и как верно — также не знаю, знаю лишь одно: в себе я грех либо благо терпимости как-то совсем изжил за последние месяцы. Ситуация как-то располагала к таковой метаморфозе, в особенности последние дни.

— А у тебя как с терпимостью? — задал вопрос я у Тигра, столбиком сидящего рядом.

Кот, конечно, не только не ответил, но кроме того не взглянуть на меня.

Звук лодочного дизеля отражался от стенку домов, нависавших над Морицкаде, возвращался ко мне, заставляя всегда оборачиваться — казалось, что какая-то лодка идет следом, чуть ли не прямо за отечественной кормой.

Поворот канала, еще один — и простор гавани, причем гавани не грузовой, а какой-то… несерьезной. Наподобие и громадная, а пришвартованы на протяжении берегов одни жилые баржи, такие же, как у меня, антикварные лодки, ветхие шхуны… быть может так и положено было, дабы ничего современного тут не держать? Весьма кроме того допускаю. Такие города неизменно собственный исторический вид всеми силами защищали, в полной мере имели возможность таковой закон принять.

Ну да, правильно, я выскочил восточней гаваней грузового порта, он уже закончился. Тут была огромная марина между неестественными полуостровами, застроенными, как я осознаю, дорогим жилье по принципу отдельному таунхаусу — отдельный причал. Хорошо тут жить было, возможно, в случае если море обожаешь.

И тут перемещение, люди, тут уже нужно смотреть за тем, дабы не столкнуться с другой лодкой, их тут большое количество, снуют во все стороны. Посмотрел на карту, заметил, что подхожу к какой-то Эртсхавен, ограниченной со стороны открытого моря островом, связанным с почвой двумя узкими плотинами… нет, дамбой и мостом. Не может быть, дабы тут люди не обосновались, люди в таких местах страно предсказуемы. Имеется легко обороняемый кусок почвы — совершенно верно пристроятся.

Так и имеется, у берега метра свободного пространства нет, по набережной люди ходят, где-то кроме того музыка играется, аж ко мне слышно. Совершенно верно, форпост живого человечества на границе мертвого города. До меня так же, как и прежде никому дела нет, ну и не нужно. Да и что ко мне докапываться, я же мимо иду. Если бы к острову пристать решил, то, быть может, и отношение бы изменилось, как знать.

Ну, все, до Мюйдена сейчас рукой подать, не так долго осталось ждать буду.

Деревня Горшково.

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector