Партийному монизму соответствует монизм идеологический, что пронизывает всю иерархию властных взаимоотношений от партии и главы государства впредь до самых ячеек общества и низших звеньев власти. Так, в сталинском варианте тоталитаризма мифологизированный марксизм стал идеологической базой партийно-национального тоталитарного режима. Данный марксизм обосновал миф, в соответствии с которому компартия, возглавившая классовую борьбу трудящихся и угнетенных, начала и совершила пролетарскую революцию и поднялась на рельсы строительства, тем самым проложив путь к яркому будущему — коммунизму. Следовательно, как раз ей обязана принадлежать вся полнота власти. В данном вопросе мало чем отличалась позиция идеологов и руководителей нацизма, каковые думали, что лишь только национал-социалистическая партия вправе быть вершителем судеб и единственным носителем власти Германии.
В обеих основных разновидностях тоталитаризма все подряд ресурсы, будь то материальные, человеческие либо интеллектуальные, направлены на достижение одной универсальной цели: тысячелетнего рейха в одном случае и светло-голубого коммунистического царства общего счастья — в другом. В отличие от классических совокупностей, ориентированных в прошлое, тоталитаризм устремлен в будущее. Единая универсальная цель обусловливает единую моноидеологию в лице национальной идеологии, и сконструированные на ее базе политические ориентации, установки, правила, каковые посредством разветвленной сети средств массовой информации и пропаганды, семьи, школы, церкви и т.д. упорно внедряются в сознание широких весов, призваны обосновать и растолковать настоящую реальность в соответствующих терминах, преодолеть препятствия, стоящие на пути успехи данной цели, для чего употребляются все средства. Все, что не согласуется с единомыслием в отношении данной цели, предается анафеме и ликвидируется. В следствии все разногласия в обществе расцениваются как зло, которое направляться вырывать с корнем. В силу собственной органической связи с политической борьбой споры тоталитаризма с другими философскими школами, обществоведческими направлениями и идейными течениями неизменно получали политическое содержание. Это определяло нетерпимость приверженцев тоталитаризма к аргументам и позициям оппонентов — представителей вторых направлений и течений, фанатичность в отстаивании собственных принципов и позиций. Из этого провозглашенный коммунистами принцип кто не с нами — тот против нас либо в случае если неприятель не сдается, его уничтожают. В подобном же духе в одном из собственных выступлений в 1925 г. Гитлер сказал о том, что в борьбе вероятен лишь один финал: или неприятель пройдет по отечественным трупам, или мы пройдем по его.
Тоталитарное государство применяло всю собственную мощь для утверждения мифологизированной версии собственной идеологии в качестве единственно вероятного мировоззрения. Она была перевоплощена, по сути дела, в собственного рода национальную религию со собственными догмами, со священными книгами, святыми, апостолами, со собственными богочеловеками (в лице вождей, фюреров, дуче и т.д.), литургией и т.д. Тут государство представляет собой чуть ли не совокупность религиозного правления, где главный жрец-идеолог в один момент есть и главным правителем. Это, по успешному выражению Н. Бердяева, обратная теократия. Тут все сводится к тому, дабы добиться единства человека-массы, общества, страны, партии, слитности всех структур публичного бытия.
Тоталитарный вариант утопической политической философии постулирует идентичность личных и коллективных целей. Давая слово, что моральные цели личных людей будут выполнены по мере исполнения целей народа, нации, страны, страны и т.д., идеальному обществу, — писал П.И. Новгородцев, — прописывается значение высшей нравственной базы, которая дает человеку и полноту бытия, и суть существования. Публичное начало приобретает безотносительный темперамент. Преданность обществу заменяет религиозные рвения, обетование земного рая ставится на место религиозных чаяний. Из этого — моральное совершенствование людей неразрывно связано с совершенствованием общества. Потому, что как личные, так и коллективные цели носят теологический характер, мораль пребывает в исполнении целей, коренящихся в природе самого субъекта, как она выяснена соответствующей идеологией. Подобно средневековым законам личные цели должны быть отысканы, а не сконструированы. Цели отдельного индивида даны в структуре общества, человека, истории. Индивид не имеет возможности поменять их, он может только приспосабливаться к ним. Тоталитаризм коренится в той либо другой разновидности утопической политической философии, преследующей цель морального реформирования посредством политических либо иных средств.
Абсолютизация некоторых основополагающих постулатов, сформулированных на базе капиталистических действительностей середины XIX в., их экстраполяция на всю предшествующую историю и на его будущее предопределили последовательность важных сущностных ошибок и просчётов при реализации марксистской модели. К тому же необходимо подчернуть, что заземление, массовизация, демократизация любой идеи ведут к утрата ее способности саморазвиваться, к приспособлению к усредненной психологии массы, энтропии познавательных потенций, прогрессирующей достоверности и потеря научности. Пропорционально растут закрытость и нетерпимость данной совокупности, она во все более растущей степени делается достоянием жрецов, существующих благодаря ей и за ее счет.
Марксизм, по сути дела разглядываемый как завершение всей всемирный философии, был выведен из-под критики, а его положения сделаны параметрами оценки всех остальных философских совокупностей. Уже Ф. Энгельс и тем более самые преданные последователи основоположников марксизма заложили прочный фундамент позиции, ставящей К. Маркса вне критики и тем самым — в неприкосновенного пророка нового учения. Маркс, — писал, к примеру, Ф. Энгельс, — так превосходит всех нас собственной гениальностью, собственной чуть ли не чрезмерной научной добросовестностью и собственной баснословной ученостью, что если бы кто-либо постарался осуждать его открытия, он лишь обжегся бы наряду с этим. Это вероятно будет лишь для людей более развитой эры. Тем самым Маркс получал как бы статус святого отца церкви, а его произведения — статус священного писания, не подпадающего под нормы и общепринятые правила рационального критического анализа. Что касается марксизма-ленинизма советского периода, то он купил атрибуты фундаментализма с его фанатизмом, буквализмом и эсхатологизмом.
Статус религиозной веры с значительными элементами мистицизма а также спиритуализма купила фашистская идеология, в особенности в ее нацистской ипостаси. Ее священными книгами стали работа X. Чемберлена Базы девятнадцатого века, которую гитлеровская газета Фелькишер беобахтер в 1925 г. назвала евангелием нацистского перемещения, Миф двадцатого века А. Розенберга и др. Очевидно, над всеми ними стояла Майн кампф А. Гитлера, предлагавшаяся в качестве идейно-политической платформы тысячелетнего рейха. Показательно, что практически во всех германских семьях она выставлялась на почетное место в доме; считалось практически необходимым дарить ее невесте и жениху к школьнику и свадьбе по окончании окончания школы.
Монизм
