Среди всех грамматических классов слов частицы, пожалуй, в наибольшей степени связаны с “человеческим фактором”. Их семантику невозможно охарактеризовать, не обращаясь к ситуации общения и ее составляющим: говорящему, слушающему, наблюдателю, их взаимным установкам и ожиданиям и т.п. Тесной связью частиц с ситуацией общения объясняется их широкое употребление в устных разновидностях языка, прежде всего в диалектной речи (ДР) и в литературно-разговорной речи (РР). При этом значения частиц в устной речи настолько многообразны и трудноуловимы, а количество частиц так велико, что иногда очень трудно определить семантику частицы и ее функциональные связи с другими частицами. (Особенно это касается ДР, где употребление частиц может иногда показаться неоправданным, избыточным). В связи с этим возникает вопрос, представляют ли частицы ДР и РР какую-либо систему и соотносимы ли эти системы между собой. Данный вопрос рассматривается в настоящем исследовании.
В ходе работы нами выяснялось следующее: 1) Можно ли в сфере частиц ДР и РР выделить общие основные разряды. 2) Какие группы обнаруживаются внутри одного из основных разрядов частиц, т.е. какие функции частиц оказываются важными для их группировки. Материалом для работы послужили тексты мегорского говора Вологодской обл., заднепилевского говора Рязанской обл., а также тексты РР, хранящиеся на кафедре русского языка СГУ.
В связи с отсутствием единой общепринятой классификации частиц (даже в более упорядоченной сфере литературного языка) мы, в той или иной мере используя существующие классификации, приняли в качестве рабочей следующую группировку: 1) Частицы, способные участвовать в образовании определенных форм слова или предложения: вопросительные, отрицательные, побудительные, включая частицы — утвердительные или отрицательные реплики. 2) Частицы, неспособные к формообразованию, среди них мы, вслед за авторами АГ-80, выделяем: а) группу модальных частиц, которые вносят в предложение значение субъективного отношения к сообщаемому и подразделяются, в свою очередь, на частицы, выражающие непосредственные эмоциональные реакции (Ну и…), волевую направленность (Дай-ка), характеристики сообщаемого по связям и отношениям (а, мол, же и т.п.); б) группу частиц, характеризующих признаки (действия, состояния) по протеканию во времени, полноте осуществления (бывало, едва не) (См.: [АГ-80 1980: 727-731]).
Сопоставление диалектного и разговорного материала позволяет утверждать, что при всех различиях частиц ДР и РР (в материальном составе, частоте употребления, специфике значений) указанные разряды частиц отмечаются в обоих разновидностях языка: выделяются все виды формообразующих частиц; модальные и т.д. При этом выделение групп внутри указанных основных разрядов представляется достаточно спорным, а сама задача подобной группировки — очень непростой. Особенно плохо поддаются какой-либо систематизации так называемые ‘модальные’ частицы, представляющие самую многочисленную группу неформообразующих частиц. Выделяемые среди них группы во многом условны и объединяют очень разнородные частицы. Такова, например, большая группа частиц, характеризуемых по связям и отношениям. Объединяющий указанные частицы признак (‘характеристика по связям и отношениям’) крайне расплывчат, абстрактен и ничего не говорит о семантических связях частиц внутри указанной группы.
Поскольку использование какой-либо классификации частиц в данном исследовании затруднительно (а сама классификация, на наш взгляд, невозможна без достаточно полного исследования семантики отдельных частиц), вопрос о системности частиц ДР и РР рассматривается нами далее исходя не из существующих классификаций, а из анализа функции одной частицы, типичной для ДР и РР. Выясняется, как соотносятся функции подобной частицы с функциями других частиц и какие группы частиц при этом можно выделить.
В центре нашего внимания находилась одна из наиболее распространенных в ДР и РР частиц — частица -то и ее варианты в ДР -та, от, тъ и др. (в дальнейшем при упоминании частицы -то будут предполагаться и ее варианты). Обладая рядом значений, включающих разные семы, -то объединяется функциональными связями с широким кругом других частиц ДР и РР.
Наиболее многочисленными являются такие употребления частицы -то, которые позволяют объединить ее с частицами ведь, же, это, еще, вот, вон (в ДР также вота, вона, вишь). Все указанные частицы объединяются общим свойством: способностью вносить в высказывание значение апелляции к знаниям собеседника. Основания для подобной апелляции могут быть различными, определяя и разную степень осведомленности собеседника. Это проявляется в различных функциях, в той или иной степени свойственных перечисленным частицам.
1.Функция указания характеризует прежде всего частицы вот, вон, это (в ДР, кроме того, вота, вона, вишь). Различается указание: а) на ситуацию (либо ее компоненты) и б) на контекст (его компоненты). При этом указание может быть: а) прямым и б) опосредованным (как конкретизация уже имеющегося указателя-местоимения). К прямому указанию на ситуацию способны частица это (обычно при указании на целую ситуацию), вот, вон (в ДР также вишь, вона, вота).
(1) [О внучке] Это Валина цыганка (Волог.)
(2) Ходила вон за реку (Волог.)
(3) Это их дача (РР).
При опосредованном указании на ситуацию (в качестве конкретизаторов) используются те же частицы, за исключением это, вишь:
(4) Вот здесь, в Оште (Волог.)
(5) Достань вот из этого ящика (РР)
При указании на контекст (как прямом, так и опосредованном) обычно используется частица вот, реже — вота, вишь; частицы вон, вона (во-но) не отмечены (возможно, вследствие того, что указание на контекст не является дейксисом в наиболее чистом виде, а у частицы вон сема дейктичности, по мнению Т.М. Николаевой, доминирует [Николаева 1985: 63]). Частица то, напротив, неспособна к прямому указанию, но может выступать в качестве конкретизатора. Однако при этом неизбежно появляется и выступает на первый план сема актуализации (выделения компонента, см. ниже: здесь-то, поэтому-то — ‘именно здесь’, ‘именно поэтому’), что совершенно необязательно для других частиц конкретизаторов (‘вот так жили’ — не значит ‘именно так’).
В вологодских текстах отмечаются, кроме того, специфические севернорусские частицы ка, ва, кава, сява, которые относятся обычно к местоимениям, конкретизируя их значение (здисява, мни-ка, тудыкава и т.п.).
2. Функция отсылки к знаниям, полученным до момента речи, свойственна частицам -то, вот, вишь, ведь, же, еще, это. При этом отсылочное значение данных частиц может в различных контекстах модифицироваться, в связи с чем у частиц обнаруживаются те или иные дополнительные функции:
а) Маркирование упомянутого ранее компонента высказывания свойственно частицам -то и вот:
(6) И лоси есь // Лосей-тъ наши мужики били (Ряз.)
(7) Ну это как / например / конфектные напитки в пельменной дают // Я / например / на запах вот эти вот фруктово-ягодные конфеты-т… (РР)
б) Функция уточнения, пояснения отмечается также у частиц вот, -то (при уточняющих компонентах высказывания):
(8) [Что такое “кипы”] Кипы… Вату / ну / готовую / готовую-то вот работали (Ряз.)
(9) Еще дед / дедушко мамин-то живой был (Волог.)
(10) Она племянница моя, баб Валина дочь-то (РР)
КРАСИВАЯ РЕЧЬ. Как избавиться от говора!
