I. критерий каноничности

Выше (в гл. IV) уже обсуждались те внешние факторы, каковые, возможно, содействовали тому, дабы кое-какие документы неспешно обретали неповторимый статус священных и авторитетных книг Церкви. Кроме этого внешнего влияния нам следовало бы распознать те критерии, которыми руководствовались древние христиане, в то время, когда определяли возможность включить в такое собрание ту либо иную книгу. Древние Отцы время от времени пользовались более либо менее очерченными основаниями для установления каноничности (notae canonicitatis). В различное время и в различных местах они формулировались по-различному, и все же значительно чаще авторы осознанно ссылались на нижеследующие. Один из параметров был связан с богословским содержанием книги, а два вторых носили исторический темперамент и касались признания и авторства книги в Церкви.

1) Основной предпосылкой, разрешающей причислить текст к разряду канонических, было его соответствие тому, что именовалось “правилом веры” (o kanwn thV pistewV, regula fidei), другими словами главным христианским традициям, каковые считались в Церкви нормой[569]. В Ветхом Завете слово пророка должно было проверяться не только тем, что оно сбылось, но и тем, соответствует ли его содержание базам израильской веры; так и в Новом Завете всякое писание, претендовавшее на то, дабы его признали, исследовалось с позиций смысла. Составитель канона как следует предостерегал от того, “дабы желчь смешивать с медом”. Он решительно отвергает писания еретиков, как их отвергали Ириней, Тертуллиан и, скажем, Агриппа Кастор[570] во времена Адриана. Кое-какие современные ученые, к примеру, Бауэр[571] и Данн[572], сомневаются в том, что у первых христиан было что-то близкое к идее “ортодоксальности”. Однако думается очевидным, что ко времени появления, к примеру, 2-го и 3-го Посланий Иоанна в определенных кругах уже сформировались устойчивые взоры на воплощение, достаточно распространенные, дабы отражаться на каноне. Помимо этого, “верные сказания” в пастырских посланиях, не смотря на то, что их и нельзя считать каноном в каком бы то ни было смысле, показывают, что люди стремились поделить подлинное и фальшивое.

Не считая “правила веры” употреблялись и другие термины со сходным значением. Выражение “правило истины” (o kanwn thV alhqeiaV, regula veritis) применяли Дионисий Коринфский, а после этого Ириней, Климент Александрийский, Ипполит, Тертуллиан и Новатиан. Они считали, что истина, как таковая, имеется основание для жизни и оценки учения. Предполагалось, что в христианском сообществе она принимает четкую и осязаемую форму, подобную закону Моисея для израильтян (Рим 2:20). Вторая формула, которую возможно отыскать лишь у греческих авторов и в работах, производных от их идей, выражается словами “церковный канон” либо “канон Церкви” (o ekklhsiastikoV kanwn либо o kanwn thV ekklhsiaV). Эти выражения употреблялись уже в то время, в то время, когда показалось Мученичество Поликарпа (Эпилог, 2), и касались существа церковных учреждений и церковного учения. В случае если книга, в которой излагалось учение, противоречила традиции, она тем самым выпадала из тех, каковые признавались авторитетным Писанием.

2) Вторым критерием, использовавшимся к книге, дабы узнать, возможно ли ее включить в Новый Завет, был вопрос о ее апостольском происхождении. В то время, когда составитель канона Муратори выступает в протест того, дабы принять Пастыря в канон, он показывает, что книга написана совсем сравнительно не так давно и потому ее нельзя поместить “среди пророков, число которых увеличено до полноты, либо среди апостолов”. Потому, что “пророки” тут означают Ветхий Завет, то выражение “апостолы” фактически равнозначно Новому Завету. Так, апостольское происхождение книги, настоящее либо предполагаемое, создавало предпосылки чтобы ее принимали как авторитетную. Ясно, что послание, приписанное апостолу Павлу, имело значительно больше шансов на такое признание, чем текст, автором которого именовался, к примеру, монтанист Фемисо. Значимость Марка и Луки обеспечивалась тем, что они в церковном предании связывались с апостолами Павлом и Петром. Более того, в каноне Муратори заметно весьма здравое рвение видеть авторитет апостола не в догматической непогрешимости. В то время, когда создатель говорит об исторических книгах Нового Завета, он показывает на индивидуальные качества их авторов как ярких свидетелей либо верных летописцев.

3) Третий критерий авторитетности книги заключался в том, что ее признают и обширно употребляют в Церкви. Это, само собой разумеется, основывалось на том принципе, что у книги, которую продолжительно принимали во многих церквах, положение куда прочнее, чем у той, которая признана лишь в немногих общинах, и не весьма в далеком прошлом. Провозгласил данный принцип Августин, подкрепил — Иероним, что подчеркивал древности автора и значимость именитости. “Не имеет значение, — говорит он в письме Дардану, префекту Галлии, — кто написал Послание к Иудеям, потому что в любом случае это труд церковного писателя (ecclesiastici viri), что всегда читают в церквах” (Epist. cxxix). На Западе отрицали Послание к Иудеям, на Востоке не принимали Апокалипсис, но сам Иероним признавал обе книги на том основании, что и ту и другую древние писатели цитируют как канонические.

Эти три[573] критерия (соответствие вере Церкви, согласие церквей и апостольское происхождение) помогали церквам распознавать авторитетные для всей Церкви книги и со II века уже не пересматривались. Но использовались они по-различному. Само собой разумеется, их ни при каких обстоятельствах не использовали механически. Существовали различные точки зрения на то, какой из них нужно вычислять самым весомым. Часто всё определялось мнением самый уважаемого епископа либо традицией основной церкви данного региона. Иначе говоря установление канона опиралось на диалектическое сотрудничество исторического и богословского критерия[574]. Неудивительно исходя из этого, что в течение судьбы нескольких поколений статус последовательности книг колебался. Значительно серьёзнее (как мы уже говорили), что, не смотря на то, что границы новозаветного канона оставались неизвестными в течение нескольких столетий, по поводу большей части Нового Завета уже в первые два столетия достигли обоюдного согласия весьма различные и удаленные друг от друга общины, разбросанные не только по Средиземноморью, но и на куда более большую территорию, от Британии до Месопотамии.

ST202 Rus 16. Обстоятельства и факторы формирования канона.

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector