Где грань между старой русской литературой и новой? Вопрос данный неотделим от другого: в чем эта грань состоит? В сущности, вся эта работа посвящена вопросу о художественной специфике древнерусской литературы, ее отличии от литературы новой, но в предварительном виде данный вопрос все же должен быть решен сначала: нужно выяснить, в чем основные отличия старой литературы от новой, разрешающие разграничить эти два периода. Это нужно сделать уже на данный момент, дабы подтвердить отечественное право сказать о древнерусской литературе как о едином целом.
Кое-какие исследователи видят коренное отличие старой русской литературы от новой в ее по преимуществу религиозном характере. Да, без сомнений, относительно с литературой XVIII в. древнерусская литература носила сакральный характер. Этим утверждением мы берем за неспециализированные скобки всю русскую литературу за первые семь столетий ее существования. Но в случае если разглядывать данный вопрос подробно, картина окажется достаточно сложная.
Древнерусская литература до XVI в. была едина с литературой вторых православных государств. Общность религии была в этом случае кроме того серьёзнее, чем общность литературного языка и близость национальных языков. Потому что общность эта включала и греков и: неславянские народы румын. Но было бы ошибочно вычислять, что эта общность была лишь в сфере церковной литературы. Неспециализированными, как уже сообщено, были и такие светские монументы, как «Александрия»С, «Физиолог»ПС и пр. Русское влияние в южнославянских государствах касалось исторической литературы и, как это установлено исследователями, повлекло за собой создание сербских хронографов. Наряду с этим, в случае если сравнить древнерусскую литературу не с русской литературой XVIII в., а с другими литературами славянских и неславянских православных государств, то сходу заметен значительно более светский темперамент древнерусской литературы.
Ни одна страна восточноевропейской литературной общности XI—XVI вв. не имела таковой развитой исторической литературы, как Российская Федерация. Ни одна страна не имела и таковой развитой публицистики. Древнерусская литература, не смотря на то, что и носит в целом сакральный характер, выделяется, но, среди литератур других государств Южной и Восточной Европы обилием светских монументов. Вместе с тем о религиозном характере древнерусской литературы возможно сказать только в пределах до XVII в. В XVII в. как раз светские жанры становятся ведущими. Светский темперамент носит так называемая литература барокко — произведения Симеона ПолоцкогоС, Сильвестра МедведеваС, Кариона Истомина, Андрея Белобоцкого и др. Развиваются и те светские элементы в литературе, каковые были в ней представлены традиционно: литература путешествий и историческая литература. Появляются авантюрные повести и рыцарский роман. Следовательно, светский темперамент русской литературы формировался неспешно, переход совершался в течение всего XVII в. (а частично и раньше) и в течение первой половины XVIII в.
Поразительно, что сообщение литературы XVIII в. с литературой XVII в. весьма четко ощущается как раз в антиклерикальных произведениях. очевидно связаны с антиклерикальной литературой XVII в. песни «Чурилья игуменья», «Из монастыря Боголюбова», «У Спаса к обедне звонят».
Запись запева одной из них, как это отметил П. Н. Берков, видится у Ломоносова («По загуменью игуменья идет, за собою мать темна быка ведет»). В середине XVIII в. переписывается «Праздник кабацких ярыжек» с пародией на церковную работу. Традиции XVII в. развивают антиклерикальные «фигурные жарты» XVIII в. С традициями XVII в. связан и «Гимн бороде» Ломоносова, целый демократический театр XVIII в. и другое.
Так, традиционно показываемые отличия древнерусской литературы от литературы XVIII в. смогут быть приняты с громадными оговорками. В это же время эти отличия очевидно ощущаются. В чем-то главном (в чем как раз — заметим позже) литература в XVIII в. вправду делается менее церковной.
Имеется и узнаваемая часть истины в утверждении, что русская литература быстро поворачивается в XVIII в. лицом к европейской литературе. В действительности, произведения, воздействовавшие либо переводившиеся в Киевской Руси в XI—XVII вв., по собственному характеру соответствовали средневековому типу древнерусской литературы. Это особенно заметно стало в уверенный в. Переводилось не то, что являлось высококлассным, в противном случае, что иногда выяснялось второстепенным, что для собственного времени было на Западе уже «прошлым днем», но что в той либо другой степени соответствовало внутренней, в базе, собственной средневековой, структуре древнерусской литературы. Типично и обращение со всем этим переводным материалом: оно было таким же, как и обращение со собственными литературными произведениями. Монументы переделывались последующими редакторами и переводчиками-переписчиками в духе традиций древнерусских переписчиков.
Отсюда ясно, что главное — во внутренних структурных изюминках литературы, налагавших собственный отпечаток и на обращение с западноевропейской литературой.
В старой и новой русских литературах перед нами различные разные типы и типы литератур литературного развития. Переход от одного типа к второму совершался в течение долгого времени.
В случае если характеризовать древнерусскую литературу, пользуясь «способом громадных скобок», то направляться признать, что она принадлежала по собственной структуре к типу литератур средневековых (характерному ранее и литературам Запада). Структура же литературы второй половины XVIII в. и более поздней ничем уже не отличается от структуры литератур новых западноевропейских.
развитие и Структура древнерусской литературы носят другой темперамент, чем развитие и структура литературы новой.
Не обращая внимания на то, что мы знаем большое количество древнерусских писателей поименно, в особенности тех, каковые писали в «высоких» жанрах,— творчество в Старой Руси имело менее «личностный» темперамент, владело некоторыми неспециализированными чертами с фольклорным творчеством. Так, к примеру, не смотря на то, что личные стили и имелись в древнерусской литературе (существование их нельзя отрицать — стиль МономахаПС, стиль ГрозногоПС, стиль Максима ГрекаС, стиль Епифания ПремудрогоПС имеют необычные, лишь им свойственные черты), но выражены они не сильный, чем в новой русской литературе. Значительно рельефнее жанровые отличия в стилях. Авторы не стремятся к самовыражению в стиле, но следуют сложившейся в избранном ими жанре традиции. От этого и само развитие литературы идет медленнее. Нет рвения к обновлению стиля. Отсутствует четкое представление об авторской собственности. Авторская принадлежность тех либо иных произведений ценилась лишь тогда, в то время, когда создатель владел внелитературным авторитетом — церковным либо светским. Вмешательство переписчиков в текст произведения не допускалось, в то время, когда произведение принадлежало отцу церкви, митрополиту, святому, князю, епископу, царю (к примеру, Суровому). Действительно, мы знаем и имена авторов-специалистов. Из них первыми смогут быть названы Епифаний Премудрый и Пахомий СербС, но произведения их не береглись в собственном тексте и перерабатывались. В случае если тема уже была знакома автору по более раннему произведению, он создавал собственный новое как переделку прошлого, время от времени меняя стиль, время от времени композицию, время от времени идеи произведения, время от времени дополняя прошлее произведение, время от времени, наоборот, его уменьшая. В следствии тексты произведений тесно переплетались между собой. Сходство сюжетов стимулировало заимствования выражений, описаний, целых пассажей. Описания одной битвы имели возможность употребляться в другом произведении, в описании другой битвы.
Многократно отмечалась в исследовательской литературе и громадная «открытость» литературы в отношении нелитературных жанров письменности. Жанры старой русской литературы имели довольно часто громадную обрядовую и деловую предназначенность, чем жанры новой русской литературы. Возможно сообщить кроме того более решительно: главное отличие одного жанра в древнерусской литературе от другого — в их потреблении, в их обрядовой, юридической или других функциях. Границы литературы не очерчены, не смотря на то, что в определенных жанрах литературность и выражена достаточно очень сильно.
Итак, текст неустойчив и традиционен, жанры быстро отграничены друг от друга, а произведения отграничены друг от друга слабо, сохраняя собственную устойчивость лишь в некоторых случаях. Литературная будущее произведений разнородна: текст одних аккуратно сохраняется, вторых — легко изменяется переписчиками. Существует иерархия жанров, как и иерархия писателей. Стили очень многообразны, они различаются по жанрам, но личные стили выражены в целом неярко. Все это образовывает резкое структурное отличие старой русской литературы от новой.
Разен и самый темперамент литературного процесса Старой Руси и нового времени. В случае если мы сопоставим такие произведения XI в., как «Начальная летопись», «Житие Глеба и Бориса»С, «Слово о Законе»П Илариона, с этими произведениями XVII в., как «Синопсис», «Житие» АввакумаСП, произведения Симеона Полоцкого, то различия между ними в самом типе произведений будут так наглядно громадны, что сказать о «застойном», малоподвижном характере русской литературы не придется. Но и в XVII в. ведётся летопись ветхого типа, и в XVII в. составляются по ветхому типу новые жития, читаются произведения, созданные во все предшествующие столетия без какой бы то, ни было поправки на время. Это разъясняется тем, что литература начинается, но развитие идет очень неравномерно. Нет неспециализированного русла, в котором происходит развитие. Жанры так время от времени обособлены, что они развиваются в известном смысле изолированно (см. об этом ниже), без крепких связей между собой. Любой жанр имеет собственный стиль изложения (хронографический стиль, летописный стиль, агиографический стиль) и собственные пути развития. Это быстро отличает старую литературу от новой. В новое время литературное направление захватывает всю литературу, все ее жанры и частично критику. Старая литература не знает литературных направлений впредь до XVII в. Первое литературное направление, сказавшееся в русской литературе,— барокко.
Старая русская литература, в особенности в собственном начале, представлена отдельными, весьма разнохарактерными произведениями, стоящими по собственному типу, по собственному жанру более либо менее обособленно. Необычное положение занимает не только «Слово о полку Игореве»П, не смотря на то, что на данный момент разысканы родные ему произведения в жанре, соединяющем в себе народный плач и славу («Слово о погибели русской почвы», «Похвала роду рязанских князей» и пр.), но и такие произведения, как «Слово о Законе» Илариона (историософская проповедь не представлена в Старой Руси вторыми подобными произведениями), «Поучение» Владимира Мономаха (особенно «выпадает» из контекста эры автобиографическая часть этого «Поучения» и письмо Олегу Святославичу), «Моление» Даниила Заточника (старая литература не знает до XVII в. вторых случаев проникновения в литературу скоморошьего балагурства). Очень необычен по собственному литературному типу и Киево-Печерский патерик.
Думается, что растолковывать это явление лишь тем, что много других произведений XI—XIII вв. погибло, запрещено. Не означает это да и то, что литературные произведения не связаны со своей эрой. Наоборот, их связи со своим временем очень тесны и многообразны, в особенности по идеям и содержанию, но в самом литературном развитии они все в той либо другой степени занимают собственный особое, «непохожее» место.
И это, само собой разумеется, разъясняется прежде всего тем, что неспециализированного развития, захватывающего своим перемещением всю литературу, в Старой Руси не было.
В то время, когда же случилась перестройка одной литературной структуры в другую?
По существу, эта перестройка происходила все время. Она началась с происхождения древнерусской литературы. Окончательный переход от одной структуры к второй совершился в русской литературе позднее, чем в западноевропейских, но раньше, чем в литературах южных славян (за исключением литературы Дубровника).
Переворот был постепенным и долгим, линия перелома — очень неровной [1]. Одни явления подготовлялись всем развитием старой русской литературы, другие совершались в течение всего XVII в., третьи совсем определились только со второй четверти либо второй трети XVIII в. Структура древнерусской литературы ни при каких обстоятельствах не была устойчивой. Жанры нового типа появлялись в недрах ветхой жанровой совокупности и сосуществовали с жанрами средневекового типа. Авторитет писателя был велик в одних случаях и не сильный в других. Личный стиль, как я уже отметил, сказывался по-различному у различных писателей. Одна из изюминок структуры древнерусской литературы состояла как раз в том, что структура эта ни при каких обстоятельствах не была цельной и устойчивой. Я уже заявил, что в XVII в. намечается единство литературного развития в пределах до тех пор пока еще лишь одной части литературы — в так называемой демократической литературе. Единое перемещение появляется кроме этого и в недрах литературы барокко: в той силлабической поэзии и в том театре, каковые еще были не сильный, но каковые уже представляли собой первое литературное направление и развивались как единое целое. Струи начинают сливаться в единое целое.
{1}Многие из этих сомнений в классической чёрте Петровской эры были высказаны уже и ранее, в частности А. И. Белецким, в его чнтереснейшей статье «На рубеже новой литературной эры» (История РУССКОЙ литературы. Т. 3. М.; Л., 1941).
Петровская эра — это паузу в движении литературы, остановка. Такие перерывы знала русская литература и раньше (вторая добрая половина царствования Сурового). Петровское время, очевидно, дало для литературного развития новые, весьма сильные исторические стимулы, и это ни за что не нужно забывать, но само развитие литературы ничем новым в Петровское время не ознаменовалось. Это самая «нелитературная» эра за все время , существования русской литературы. Сейчас не появилось больших произведений литературы и не изменился ее темперамент. Так именуемые петровские повести появлялись время от времени раньше, а время от времени позднее и были связаны по преимуществу с традициями русской литературы XVII в.
Наметившийся в них образ «нового человека» готовился всем развитием русской литературы XVII в. С традициями XVII в. связаны произведения Стефана ЯворскогоС и Феофана Прокоповича. Театр Петровского времени не внес значительных изменений в темперамент репертуара. Татищев был по большей части «последним летописцем» Старой Руси. Да и сам печатный пресс в Петровскую эру не стал еще печатать произведений художественной литературы[1].
{1} О связи литературы старой и новой см. кроме этого статью В. П. Адриановой-Перетц «О связи между новым и древним периодами в истории славянских литератур» (ТОДРЛ. Т. XIX. 1963. С. 429—447).
Новый тип литературного развития начинает действовать со второй четверти либо, вернее, со второй трети XVIII в. Он поднимается и формируется с необыкновенной быстротой. Тут действовала совокупность обстоятельств: появление в литературе книгопечатания (до этого типографии являлись административным, учебным и церковным целям), происхождение литературной периодики, развитие интеллигенции высшего, светского типа и другое. Новое, единое литературное развитие подхватывает то течение, которое развилось на верхах литературы. Оно как бы продолжает развитие, начатое в поэзии барокко. Направление же, начатое демократической литературой XVII в., сохраняет собственную обособленность.
Отдельные струи старой литературы (житийный жанр, летописание и пр.) продолжают собственный течение, но уходят с «дневной поверхности» литературы, хиреют, другие, как церковная проповедь, перестраиваются на католический манер, но также уходят с «дневной поверхности». Наровне с «солидной литературой» в XVIII и XIX вв. еще существовала традиция древнерусской литературы — в старообрядческой, церковной и народной среде.
И жития, и рыцарский роман, и рукописная традиция распространения литературы еще существовали в XVIII и XIX вв. в остаточных явлениях. Однако главная линия литературы купила единство структуры, жанры сложились в совокупность нового времени — ту же, что и на европейском Западе. Было ли это обращение к Западу? Да, в известной мере было. Но это явление сложнее, чем простое обращение; последнее само произошло вследствие того что русская литература в силу не только внутренних литературных обстоятельств, но в основном под влиянием общеисторических законов развития культуры, поменявших ее структуру, смогла принимать участие в общеевропейском ходе развития литературы.
Неравномерный темперамент развития русской литературы в XI—XVII вв., отсутствие неспециализированного перемещения литературы, ускоренное развитие одних жанров и замедленное развитие вторых разрешили осуществиться скачку XVIII в. к новому строению литературы. Нестройность содержит огромные возможности перемещения вперед, не было инерции, которую необходимо было бы преодолевать упрочнениями столетий. Остановка, которую представляла собой в развитии литературы Петровская эра, означала, что данный скачок готов был совершиться. Плуг прекратил пахать почву, его удалось легко проволочить через громадную полосу, покинув ее непаханой. В то время, когда же он опять зарылся в землю, показались Ломоносов, Фонвизин, Радищев, Державин и, наконец, в то время, когда пахота стала ровной и глубокой,— Пушкин.
Показатель равномерности литературного развития, его «нормальности» — появление развитого исторического сознания, что литература начинается, что имеется эры новые и древние. В действительности, в то время, когда произведение живет пара столетий и переделывается в соответствии с требованиям эры бесчисленное количество раз, нереально представить себе исторического отношения к этому произведению. Произведение существует, и этого хватит для читателя. Только слабо осознается то, что оно создано в иную историческую и литературную эру. Житие святого написано, оно читается, читатель ценит, что оно написано свидетелем судьбы святого либо тем либо иным большим церковным деятелем, но вместе с тем читателя не интересует в житии «колорит эры», «патина времени», нет сознания изменяемости литературных вкусов, изменяемости литературных литературного языка и стилей.
без сомнений, что древность произведения осознавалась. Осознавалась и древность рукописи (ср. известное заявление монаха-летописца ЛаврентияС, что он переписывал собственную летопись с «ветхого» летописца). Но от сознания того, что произведение создано в другую эру, до сознания того, что стиль произведения в собственности второй эре, должно было пройти большое количество времени. Осознавались и различия в стиле, но и эти различия не понимались как следствие исторического трансформации стиля, а скорее как различия личные и жанровые. Смогут задать вопрос: «а как же «ветхие словеса» Бояна»? Но «ветхие» в этом случае не свидетельствует еще «устарелые». Легко создатель «Слова о полку Игореве» показывает, что Боян был прошлый певец и что он «пел» по-иному. Были ли эти различия «жанровые», личные либо обусловленные историческим развитием стиля — создатель не говорит. Мы привносим отечественное историческое познание развития стиля в толкование «ветхие словеса» как написанные в ветхой манере, «устарелые».
Древнерусская литература существует для читателя как единое целое, не поделённое по историческим периодам, как некоторый склад произведений, библиотека, в которой имеется лишь систематический каталог, частично каталог авторов, но нет каталога хронологического.
В то время, когда в сознании читателя их произведения и авторы выстраиваются в хронологической последовательности, это указывает, что показалось сознание исторической изменяемости литературы, и это значит, что процесс развития литературы начал совершаться единым фронтом.
С каких пор мы можем замечать появление данной литературной памяти, этого сознания изменяемости литературы? Оно появляется как раз тогда же — во второй половине XVIII в. Его начинает собой грандиозная деятельность Новикова по публикации и собиранию древних монументов в издании, подчеркивающем это историческое сознание в самом его заглавии: «Старая русский вивлиофика». Но сознание исторической изменяемости языка и стиля появляется лишь в начале XIX в. Пушкин первенствовал , кто почувствовал полностью различие стилей литературы по эрам, писателям и странам. Он был увлечен своим открытием и пробовал собственные силы в разных стилях — различных эр, народов и писателей[1]. Это означало, что скачок закончился и началось обычное развитие литературы, осознающей собственный развитие, собственную историческую изменяемость. Показалось историко-литературное самосознание литературы. Литература вошла в единое русло развития и решительно поменяла собственную структуру.
Итак, нужно изучать структуры литератур по периодам и типы литературного развития. Между старой русской литературой и новой существуют различия в структурах и в типах их развития. Поэтика старой русской литературы отличается от поэтики новой литературы. Именно это различие и имеется самое значительное для определения границ между старой русской литературой и новой. Последующие главы посвящены задачам этого изучения.
{1}См. об Этом.: Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М., 1941. C. 484 и-др. .
Хронологические рамки раннего Средневековья — Олег Воскобойников
