Граф — бунтарь

Так ушел последний из Керсновских. А откуда в том месте взялся первый? Не очень многое могу я сообщить о бессарабских помещиках по большому счету. В диких степях прежде практически не было оседлого населения. Что ни год, по ним проходили орды турок, татар; дрались в том месте венгры и поляки и, очевидно, украинцы. Родовитого дворянства в том месте не было, как не было и рабов.

Пожалуй, это и было обстоятельством, по которой свободомыслящий аристократ, помещик из Волынщины граф Керсновский, мятежник по тогдашним понятиям, возвратившись из собственного рода почетной ссылки из Туркестана, дал «вольную» своим крепостным, не дождавшись реформы 1861 года, отменившей в Российской Федерации рабство. Но он отправился дальше: он наделил собственных крестьян почвой – из трех тысяч десятин он раздал им две; оставшуюся тысячу на Волыни реализовал и приобрел в Бессарабии у некоего Леонарда 800 десятин на месте деревеньки Хустынка, население которой было начисто вырезано турками. В том месте он и выстроил тот ветхий дом – древесный, низенький, со множеством комфортных помещений, с мелкими окнами, с коридорами, флигелями и всем тем древним видом, столь для нас обаятельным.

А кто же он был, данный самый Керсновский? Вот все, что я о нем знаю, об этом неспокойной судьбы человеке.

Родом из Волыни. Сирота. Опекун – православный – выяснил его, Антона, в пажеский корпус в Санкт-Петербург (его брат сестра и Ромуальд Ванда остались католиками). Военную карьеру начал удачно – в гвардии.

С домашней карьерой дело обстояло хуже: женился он весьма рано и через год овдовел; спустя семь дней погибла и новорожденная дочь. Скоро оборвалась и гвардейская карьера: неумный и неотесанный августейший солдафон князь Михаил, дядя императора, разрешил себе неотёсанную и неуместную шутку по поводу того, что Антон в 18 лет овдовел. Вспыльчивый парень закатил ему самую верноподданическую пощечину. Конфуз! Делать выводы офицера – аристократа и графа – запрещено. Оказался бы скандал. Драться на дуэли было нереально – члены царской фамилии на это не имели права. Выход был один: самостоятельно проситься в пограничные армии в Туркестан, как тогда именовали Среднюю Азию.

В те годы Туркестан был конгломератом всяких княжеств, эмиратов, и неизвестно как еще назывались тамошние ханства. Воздух была весьма накаленная: Англия стремилась через Афганистан протянуть собственную лапу, дабы подчинить себе Среднюю Азию, выйти к Каспийскому морю и – чем линия не шутит? – прикарманить Закавказье, а возможно, и Кавказ? 24 года совершил Антон Керсновский в тех краях! Весьма смуглый, как и мой папа, храбрый до отчаянности, способный к языкам (он освоил практически все местные наречия), он сыграл важную роль в подготовке борьбы, из-за которой стала вероятной победа над британским влиянием и потом – присоединение и покорение Туркестана его к Российской Федерации.

Понадобился и его талант инженера-топографа самоучки. Рискуя не просто судьбой (в случае если б его разоблачили, то простой смертью он не отделался бы!), он составил карту всей Афганской границы – тех мест, где еще не ступала нога европейца, по крайней мере, русского.

в один раз, уже в 1916 году, к нам в Одессе пришел ветхий уже генерал Димитрий Логофет, руководивший шестым конным Таурогенским полком, и узнал, не есть ли мой папа родственником тому Антону Антоновичу Керсновскому, что составил карту Афганской границы? Выяснив, что это папин папа, старик расплакался. Выясняется, его папа, казачий есаул, проделал эту работу с моим дедом и потом он сам – тогда еще совсем мальчишка – поменял собственного отца, от которого он наслушался самых восторженных повествований о тех годах.

Непременно, Антон Антонович-старший был незаурядный человек: совершив столько лет, лучших лет собственной жизни, на далекой границе (к тому же на какой границе!), он не только не спился, как в большинстве случаев спивались все офицеры отдаленных районов страны, а выучился и стал инженером. Как сейчас сообщили бы, без отрыва от производства.

Покинув Туркестан по окончании практически четверти века азиатской карьеры, он участвовал в строительных работах моста через Волгу в Самаре.

Но, видно, не суждено было ему пожинать лавры на мирном поприще! Шестьдесят третий год… Польское восстание… Антон Керсновский вычислял себя русским. Да он и был им! По крайней мере, он был лоялен и осознавал, что неприязнь Польши и России – нелепая политическая неточность, вредная обеим сторонам, но…

Разумеется, ему ничего не забыли: ни пощечины, ни той вольной, что он дал крестьянам. Очевидно, для того чтобы фармазонства ему не простили, и какой-то генерал обидел его, поставив под сомнение его лояльность.

Седеющий полковник в первой половине 60-ых годов XIX века поступил так же, как безусый корнет за четверть века до того: он закатил оплеуху.

На этом и закончилась его инженерная карьера. Выйдя в отставку, он поселился в Цепилове и женился. Погиб он, покинув вдову и шестерых детей. Моему отцу было 14 лет, в то время, когда он получила должность руководителя семьи. На то, дабы поставить на ноги детей и дать им образование, ушло больше половины имения. Оставшиеся 300 гектаров сёстры и братья поделили поровну: 42 гектара пашни и 8 – леса.

До революции отечественная семья жила в Одессе. В Цепилово мы приехали в 1919 году.

DecoY — Мятежник (prod. by Dj Агли Даклинг) / #videobyvostok

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector