Вот оказался я под фруктовым деревом и минут 35 с удивлением озирался,
потому что, пока я жил в Лесу Духов, все вокруг дерева неузнаваемо
изменилось. Я твердо верил, что очутился у дерева, возле которого мы таились
с братом, когда испуганно убежали из дома,— а иначе-то как бы я мог
догадаться, что стою поблизости от родного города? Но пока я испытывал
сомненьями свою веру—думал, верно ли я узнал дерево,—ко мне незамеченно
подкрались два человека, схватили меня за руки и связали веревкой—так туго,
что я не мог ии вздохнуть, ни охнуть,— а потом один из них взвалил меая на
голову и следом за друпим помчался в лес. Я немного подумал и решил сам в
себе, что это на меня напали работорговцы: ведь работорговля тогда еще
процветала.
Через несколько дней мы пришли в их город — чужедальний, или
враждебный для моего,—и меня, как раба, продали на рынке, а в те времена
для доставки грузов не было никакого транспорта, вроде нынешнего, поэтому
грузы носили на голове, и меня нагружали до того полновесно, как будто я
заменял им трех человек, и гнали совместно с другими рабами на расстояние
восьмидневного пешего хода, так что вскорости я покрылся язвами от
безжалостной перегрузки и рабской доли. Но хозяин уже заключил договор о
доставке грузов на моей голове, а поэтому принялся промывать мне язвы
горячей водой и губкой с песком в надежде, что они у меня исцелятся, а если
я отстранялся или плакал от боли, он стегал меня без пощады и жалости—за
то, мол, что я не хочу исцеляться. Так он лечил меня ровно месяц, а когда
заметил, что лечение не действует, решил продать меня на невольничьем рынке
как непригодного из-за язв к работе. Вот привел он меня на невольничий рынок
и приковал цепью к толстому дереву вместе с другими рыночными рабамл, так
что мы выстроились в одну шеренгу. За 4 часа всех рабов раскупили, а я
остался непроданный—из-за язв, и мы с хозяином стояли на рынке до двух
часов по дневному времени, а потом он снял с меня невольничью цепь и уже
собирался уходить восвояси, но тут, по счастью, на рынок явился богатый и
уважаемый в тех местах человек. Явиться-то он явился, а рабов уже нет— все
распроданы, кроме меня,—и он подошел к моему хозяину. Ему захотелось купить
раба, но меня-то он оценил дешевле де . шевого, и все же хозяин согласился
на его цену—лишь бы сбыть меня поскорее с рук,— а он подошел ко мне, чтоб
увидеть получше, несколько часов по.рассматривал и сказал:
Я хочу купить раба, а не язвы. Сказал, отвернулся и ушел в свой
город. Короче, никто меня в тот день не купил, и хозяин по дороге с рынка
домой постоянно бил меня тяжким кнутом.
Он несколько раз водил меня продавать, а когда заметил, ,что никому я
не нужен, хотя бы и по дешевой цене, объявил:
-Если я еще раз пойду на рынок и тебя еще раз никто не купит, то я
убью тебя на пути к дому, а тело брошу в подорожный лес на съедение гиенам,
стервятникам и шакалам, потому что тебя и по дешевке не сбудешь, и за
бесплатно, в виде подарка, не сплавишь, а я уже больше не в силах терпеть
вонь от твоих непромытых язв, распугавшую вокруг на несколько улиц всех моих
ближайших друзей и соседей. Но, к счастью, в следующий рыночный день, про
который он говорил, что непременно меня убьет, если я опять останусь
непроданный, на рынок .снова пришел тот богач, который при-ценялся ко мне в
прошлый раз,—и,.главное, он опять пришел поздновато, когда из всех рабов на
продажу остался непроданный один только я. И вот он спросил моего хозяина,
за сколько тот хочет меня продать, а хозяин ответил, что за любую цену,
которую богач согласится дать. Богач внимательно оглядел рынок, но рабов на
продажу там уже не было, и он ровно час присматривался ко мне, а потом
решился и сказал так: Я должен принести жертву своему богу, поэтому куплю
тебя, чтоб убить как жертву, когда подойдет назначенный срок. Он дал за
меня 3 шиллинга и 6 пенсов, и мой хозяин благодарно их принял, поскольку я
был для него обузой и он мечтал от меня избавиться.
Горько, что я убежал в Лес Духов и 24 года блуждал там и духи мучили
меня как хотели, а едва я выбрался наконец из Леса и почти дошел, до родного
дома, меня поймали, превратили в раба, безжалостно уязвили и ведут убивать
— вот что я с грустью говорил сам себе, пока прислужник запоздалого богача
гнал меня по дороге к смертному рабству, или для жертвы чужому богу. Я шел и
не знал, что этот богач приходится мне по рождению братом, с которым я
разлучился у фруктового дерева, когда он пытался спастись от врагов, Прежде
чем я вступил в Лес Духов.
Вскоре мы добрались до какого-то города—ведь еще не открылось, что это
мой город,— и меня загнали на Рабский Двор вместе с другими рабами хозяина,
который не ведал, что я ему брат. А все мои язвы остались при мне. И вот я
трудился, как подневольный раб, но жили мы далеко от жилища хозяина, и он
только изредка приходил к нам с проверкой, или чтоб надзирать за нашим
трудом, и, когда ему виделись язвы на моем теле, он в тот же миг начинал
меня ненавидеть гораздо лютее, чем остальных рабов, и приказывал,
чтоб меня хлестали кнутами как непригодного к .полезной работе, а
главное, потому, что в те времена раб не считался у хозяев за человека и его
привыкли нещадно карать, если он работал не в полную силу. Я-то, конечно,
уже догадался, что меня привели в мой .собственный город, но не мог
распознать ни брата, ни матушку из-за обоюдной многолетней разлуки, а они не
заметили меня .в рабе.
К тому же раб не считался за человека, или был очень униженным жителем,
и я не мог обратиться к брату с объяснением, откуда я родом и кто мне родич,
а рабы не знали нашего языка, поскольку их пригнали из чужедальних мест, и
тоже не понимали, чего я хочу.
Но однажды, когда мне удалось отдохнуть и я оказался в своем полном
уме, наш рабовладелец, или мой брат, снова пришел к нам ,во Двор с
проверкой, и, пока он говорил, а мы его слушали, я вдруг легко узнал братов
голос, будто у нас и разлуки-то не было, потом пригляделся хозяину
повнимательней и ясно увидел маленький шрам, который появился у брата на лбу
еще до .нашей совместной разлуки возле развесистого фруктового дерева, так
что по этим двум памятным знакам—давнему шраму и знакомому голосу—я
распознал в хозяине брата, но поговорить с ним по-братски не смог, поскольку
числился у него рабом и он приказал бы засечь меня насмерть, если б я
обратился к нему как брат.
Я пристально рассмотрел свое положение, и оно представилось мне
примерно так: меня привели в мой собственный город, но родственных чувств от
меня бы не приняли, а значит, я должен был оставаться рабом. И тут мне
вспомнилась братская песня, которую мы весело распевали с братом во время
трапезы жареным ямсом, когда наша матушка ушла на базар, а нам оставила для
обеда яме—каждому из нас по отдельному ломтику. И вот я запел эту братскую
песню, в которой значилось имя моего брата. Я-то запел, а братовы жены
принялись хлестать меня за пенье кнутами, и песня звучала час от часу все
грустней, или с каждым днем все тоскливей и заунывней. Через несколько дней
раздосадованные жены заявили про меня хозяину, что его Раб, у которого на
теле язвы, распевает строго запрещенные песни, поскольку рабам
строго-настрого воспрещалось называть, хоть и в песнях, имя хозяина. А брат
приказал им, чтоб они меня привели.
И вот предстал я, значит, перед хозяином (или, считая по рождению,
братом), а сам дрожу от страха всем телом, и даже голос у меня содрогается,
потому что если какого-нибудь раба призывают к хозяину отдельно от
остальных, то хотят умертвить его для жертвы богу. Но брат сказал, чтоб я
спел ему песню, которую пел на Рабском Дворе. Он-то, конечно, собирался меня
убить, когда в моей песне прозвучит его имя, да бог был так доор, что, едва
я запел, брату вдруг вспомнилось наше с ним расставание, и я не успел еще
пропеть его
имя, а он уже бросился меня обнимать и первым делом сказал своим женам,
что нот, мол, нашелся наконец его брат после двадцатичетырехлетней разлуки.
А вторым делом он приказал своим слугам вымыть меня чисто-начисто в ванне и
после этого принес мне одежду, которой обрадовался бы даже Король. Но язвы
по-прежнему были при мне. Третьим делом брат повелел своим женам, чтоб они
накормили меня и напоили, а потом отправил посланца за матушкой, которая
ушла до войны на базар, и с той поры я ее не видел.
WARFACE 3.600 ЗНАКОВ ВОЗВРАЩЕНИЯ БЕСПЛАТНО (КОРОНЫ)