* Из-за чего Дмитрию Сахарову было стыдно за собственного отца?
* Почему г-жа Боннэр отказалась наблюдать на малоизвестный портрет Андрея Дмитриевича, выставленный сравнительно не так давно в Нью-Йорке?
* Как Елене Боннэр удалось кинуть самого ушлого олигарха Бориса Березовского?
* Из-за чего соратники академика не уважают вторую жену Сахарова?
* Из-за чего внучка ученого Полина Сахарова ничего не знает о собственном известном деде?
Ответы на эти вопросы — штрихи к портрету Андрея Сахарова, выдающегося ученого, защитника прав человека и во многом противоречивого человека. В канун круглой исторической даты, а 12 августа — 50 лет со дня опробования (статья подготовилась 8 лет назад — в 2003 г.) первой водородной бомбы, создателем которой считается Сахаров, мы нашли сына прославленного академика. 46-летний Дмитрий по образованию физик, как и его папа. Это его первое интервью для русского прессы.
— Вам нужен сын академика Сахарова? Он живет в Соединенных Штатах, в Бостоне. А кличут его Алексей Семенов, — горько пошутил Дмитрий Сахаров, в то время, когда мы договаривались о встрече по телефону.
— На самом же деле Алексей — сын Елены Боннэр. Эта дама стала второй женой Андрея Сахарова по окончании смерти моей матери — Клавдии Алексеевны Вихиревой. Практически 30 лет Алексей Семенов раздавал интервью как «сын академика Сахарова», в его защиту на все лады кричали забугорные радиостанции. А я при живом отце ощущал себя круглой сиротой и грезил, дабы отец проводил со мной хотя бы десятую часть того времени, которое он посвящал отпрыскам моей мачехи.
Злая мачеха
Дмитрий неоднократно перечитывал книги воспоминаний Андрея Сахарова. Пробовал осознать, из-за чего так произошло, что любящий папа внезапно отдалился от него и сестер, женившись на Елене Боннэр. Кроме того подсчитывал, сколько раз Сахаров упоминал в книгах о родных детях и детях второй жены. Сравнение было не в пользу Дмитрия и его Любы сестер – Сахаровых и старших Татьяны. О них академик писал как бы кстати, а Алексею и Татьяне Семеновым посвятил в мемуарах десятки страниц. И это неудивительно.
В то время, когда погибла мама, мы некое время жили совместно – отец, я и сестры. Но по окончании женитьбы на Боннэр папа ушел от нас, поселившись в квартире мачехи, – говорит Дмитрий – Таня к тому времени вышла замуж, мне чуть исполнилось 15 лет, и своих родителей мне заменила 23-летняя Люба. С ней вдвоем мы и хозяйничали. В своих мемуарах папа пишет, что старшие дочери настраивали меня против него. Это неправда. Легко в дом, где отец жил с Боннэр, меня никто ни при каких обстоятельствах не приглашал. В том направлении я приходил редко, вконец соскучившись по отцу. А Елена Георгиевна ни на 60 секунд не оставляла нас один на один. Под строгим взглядом мачехи я не осмеливался сказать о собственных мальчишеских проблемах. Было что-то наподобие протокола: совместный обед, дежурные вопросы и такие же ответы.
— Сахаров писал, что содержал вас, давая в месяц по 150 рублей.
— Это действительно, но тут весьма интересно второе: деньги папа ни при каких обстоятельствах не отдавал в руки мне либо сестре. Мы приобретали почтовые переводы. Вероятнее, отправлять деньги почтой ему дала совет Боннэр. Похоже, она предусмотрела такую форму помощи на случай, если бы я внезапно начал говорить, что папа не оказывает помощь мне. Но эти алименты он прекратил отсылать, когда мне исполнилось 18 лет. В этот самый момент ни к чему не придерешься: все по закону.
Обижаться на отца Дмитрий и не думал. Он осознавал, что его папа – выдающийся ученый, гордился им и, повзрослев, старался не придавать значения странностям в их с ним отношениях. Но в один раз ему все же стало неудобно за собственного известного родителя. На протяжении горьковской ссылки Сахаров заявил вторую по счету голодовку. Он потребовал, дабы Советское правительство выдало разрешение на выезд за границу невесте сына Боннэр – Лизе.
— В те дни я приехал в Неприятный, сохраняя надежду убедить отца прекратить тщетное самоистязание, – говорит Дмитрий. – Кстати, Лизу я застал за обедом! Как на данный момент не забываю, она ела блины с тёмной икрой. Представьте, как мне стало жаль отца, жалко за него а также некомфортно. Он, академик, всемирно известный ученый, устраивает шумную акцию, рискует своим здоровьем – и для чего? Ясно, если бы он так получал прекращения ядерных испытания либо потребовал бы демократических преобразований… Но он всего лишь желал, дабы Лизу разрешили войти в Америку к Алексею Семенову. А ведь сын Боннэр имел возможность бы и не драпать за границу, в случае если уж так обожал девушку. У Сахарова очень сильно болело сердце, и был громадный риск, что его организм не выдержит нервной и физической нагрузки. Позднее я пробовал сказать с отцом на эту тему. Он отвечал односложно: так было необходимо. Лишь вот кому? Само собой разумеется, Елене Боннэр, это она подзуживала его. Он обожал ее легкомысленно, как ребенок, и готовься для нее на все, кроме того на смерть. Боннэр осознавала, как очень сильно ее влияние, и пользовалась этим. Я же до сих пор считаю, что эти шоу очень сильно подорвали здоровье отца. Елена Георгиевна замечательно знала, как голодовки губительны для папы, и замечательно осознавала, что подталкивает его к могиле.
Голодовка вправду не прошла для Сахарова бесплатно: сразу же по окончании данной акции у академика произошёл спазм сосудов мозга.
Академик-подкаблучник
В то время, когда дети, невестка и зять Боннэр друг за другом упорхнули за бугор, эмигрировать желал и Дмитрий. Но мачеха и отец в один голос заявили, что не дадут ему разрешения на выезд из Альянса.
— Из-за чего вы желали сбежать из СССР, неужто вашей жизни угрожала опасность?
— Нет. Я, как и Татьяна Семенова с Алексеем, грезил о сытой жизни на Западе. Но, наверное, мачеха опасалась, что я могу стать соперником ее дочери и сыну, и — самое основное — опасалась, что откроется правда о настоящих детях Сахарова. Так как при таких условиях ее отпрыскам имело возможность достаться меньше благ от зарубежных правозащитных организаций. А папа слепо шел у жены на предлогу. Лишенный отцовских денег, Дима получал на судьбу сам. Еще студентом он женился, и у него появился сын Николай. Супруга также получала образование институте. Юный семье приходилось часто недоедать, но отнюдь не по политическим мотивам, как академику, — стипендии не хватало кроме того на еду. Как-то, отчаявшись, Дмитрий в очередной раз занял у соседки 25 рублей. На трешку приобрел еды, а за 22 целковых купил электрическое точило и принялся обходить квартиры граждан, предлагая наточить ножи, мясорубки и ножницы. — Обращаться к отцу за помощью не хотелось, — говорит Дмитрий. — Да и точно он отказал бы мне. Не отправился я к нему прося о помощи и позднее, в то время, когда сломал ногу. Выкручивался, как мог, не дали пропасть приятели.
АНДРЕЙ САХАРОВ С РОДНЫМИ ДЕТЬМИ: до тех пор пока еще совместно
его сестры и Дмитрий неспешно привыкли проблемы и свои беды решать самостоятельно. Кроме того в святые для их семьи дни — годовщины смерти матери — они обходились без отца. — Я подозреваю, что папа, ни разу не навещал могилу отечественной мамы с того времени, как женился на Елене Георгиевне. Осознать этого я не имел возможности. Так как, как мне казалось, отец весьма обожал маму при ее жизни. Что с ним произошло, в то время, когда он начал жить с Боннэр, не знаю. Он как будто бы покрылся панцирем. В то время, когда у Любы при родах погиб первый ребенок, папа кроме того не отыскал времени к ней приехать и выразил соболезнование по телефону. Подозреваю, что Боннэр ревниво относилась к его прошлой жизни и он не желал ее расстраивать.
Оплеухи по лысине
На протяжении горьковской ссылки в первой половине 80-ых годов XX века в гости к Андрею Сахарову приехал тогда еще юный живописец Сергей Бочаров. Он грезил написать портрет правозащитника и опального учёного. Трудился часа четыре. Дабы провести время, говорили. Беседу поддерживала и Елена Георгиевна. Само собой разумеется, не обошлось без дискуссии не сильный сторон советской действительности.
— Сахаров не все видел в тёмных красках, – согласился Бочаров в интервью «Экспресс газете». – Андрей Дмитриевич время от времени кроме того похваливал правительство СССР за кое-какие удачи. Сейчас уже не помню, за что именно. Но за каждую такую реплику он тут же приобретал оплеуху по лысине от жены. До тех пор пока я писал этюд, Сахарову досталось не меньше семи раз. Наряду с этим всемирный светило беспрекословно сносил затрещины, и было видно, что он к ним привык.
Тогда живописца осенило: писать нужно не Сахарова, а Боннэр, потому что именно она руководит ученым. Бочаров принялся рисовать ее портрет тёмной краской прямо поверх изображения академика. Боннэр полюбопытствовала, как идут дела у живописца, и посмотрела на холст. А заметив себя, пришла в гнев и бросилась размазывать рукой масляные краски.
— Я сообщил Боннэр, что рисовать «пенька», что повторяет мысли злобной жены, к тому же терпит побои от нее, я не желаю, – вспоминает Сергей Бочаров. – И Боннэр тут же выгнала меня на улицу.
А несколько дней назад в Нью-Йорке проходила выставка картин Бочарова. Живописец привез в Соединенных Штатах и тот самый незаконченный этюд Сахарова 20-летней давности.
— Я намерено пригласил на выставку Елену Георгиевну. Но, по всей видимости, ей рассказали о моем сюрпризе, и она не пришла наблюдать картины, сославшись на заболевание, – говорит Бочаров.
Похищенное наследство
О трепетном отношении к деньгам Елены Боннэр ходят легенды. Об одном таком случае Дмитрию поведали люди, близко опытные вдову Сахарова. У Елены Георгиевны имеется внук Матвей. Это сын ее старшей дочери. Любящая бабушка повергла в шок всю семью, в то время, когда подарила Моте на свадьбу чайный сервиз. Незадолго до она отыскала его на одной из бостонских помоек. блюдца и Чашки, действительно, были без царапин, поскольку необычные американцы время от времени выбрасывают не только ветхие вещи, но и те, каковые легко разонравились. Расчетливость Боннэр ярко проявилась, и в то время, когда пришла пора раздавать наследство ее погибшего мужа.
АНДРЕЙ и Клавдия: их брак был благородным
— Завещание составлялось при активном участии мачехи, – говорит Дмитрий. – Исходя из этого неудивительно, что право распоряжаться литературным наследством отца досталось Боннэр, а при ее смерти – ее дочери Татьяне. Мне и моим сестрам отошла часть дачи в Жуковке. Не буду именовать финансовые суммы, но часть детей мачехи была больше. Елена Георгиевна сама реализовала дачу и выдала нам наличные. Но самым виртуозным образом она поступила с деньгами Березовского! Два года назад музей Сахарова в Москве был на грани закрытия – не было средств на его содержание и заработную плат сотрудникам. Тогда олигарх подбросил с барского плеча три миллиона долларов. Боннэр тут же распорядилась направить эти деньги на счет Фонда Сахарова в Соединенных Штатах, а не в Российской Федерации! Причем эта зарубежная организация деятельно занимается не столько благотворительностью, сколько коммерцией. Сейчас миллионы крутятся на квитанциях в Соединенных Штатах, а музей отца так же, как и прежде влачит жалкое существование, – уверяет Дмитрий. – Чем занимается Фонд Сахарова в Бостоне, для меня громадная тайная. Иногда он напоминает о себе выступлениями в западной прессе, проводятся какие-то вялые акции. Фондом занимается сама Боннэр.
В Бостоне живет и старшая сестра Дмитрия – Татьяна Сахарова-Верная. Она пара лет назад уехала в том направлении за дочерью, вышедшей замуж за американца. К деятельности Фонда Сахарова в Соединенных Штатах Татьяна не имеет никакого отношения. И, как она согласилась нам по телефону, ей также не известно, чем занимается американский фонд имени ее отца.
А недавно в Бостоне открылся еще один архив Сахарова. Возглавила его Татьяна Семенова. Для чего пригодился близнец – неясно, поскольку организация совершенно верно с таким же заглавием уже давно трудится в Российской Федерации. Сравнительно не так давно поступила информация, что руководство США отвалило данной непонятной американской структуре полтора миллиона долларов. Другими словами внукам и детям Боннэр сейчас с лихвой хватит денег на богатые квартиры, лимузины и особняки.
Вместо послесловия
Дмитрий живет в центре Москвы в добротной «сталинке». Опытным физиком он так и не стал. Он утвержает, что на данный момент он занимается «маленьким частным бизнесом». С Еленой Боннэр по окончании смерти отца ни разу не говорил. На протяжении редких наездов в Россию вдова не пробует с ним связаться. В позапрошлом году Дмитрия пригласили на празднование 80-летия Андрея Сахарова в бывший Арзамас-16 (на данный момент это город Саров). Коллеги отца не позвали на торжества Боннэр.
— Сотрудники Андрея Сахарова по «коробке» не обожают вспоминать об Елене Георгиевне, — говорит Дмитрий.
— Они уверены в том, что если бы не она, то, быть может, Сахаров имел возможность бы возвратиться в науку. На протяжении отечественной беседы я, возможно, не очень-то прилично озиралась по сторонам, стараясь найти на стенах, в шкафах, на полках хотя бы одну мелкую фотокарточку «отца» водородной бомбы. Но обнаружила книжной полке только единственный снимок из домашнего архива — старик держит на руках мелкого мальчика.
— Данный мальчик я. А старик — папа моей матери, Клавдии Вихиревой, — растолковывает Дмитрий.
— Данный снимок мне дорог.
— Имеется ли в вашем доме хотя бы один портрет Андрея Сахарова?
— Иконы нет, — улыбнулся сын академика.
Может, исходя из этого Полина, 6-летняя дочь Дмитрия, кроме того не отыскала в памяти, как кличут ее деда. А уж чем он занимался, не знает и подавно.
82 серия. 1980 год — Андрей Елена и Сахаров Боннэр
