Что, если я тебя куплю?

В свете, льющемся через громадные окна под потолком, поплавки надувной лодки «Валиант» были похожим две громадные серые торпеды. Сидя на полу, Тереса Мендоса, обложенная инструментами, копалась с винтами двух усиленных катерных моторов по двести пятьдесят лошадиных сил. На ней были грязная футболка и старые джинсы, волосы заплетены в косы — они свисали по обе стороны потного лица, — руки перепачканы машинным маслом. Рядом, замечая за работой, сидел на корточках Пепе Оркахуэло, ее доверенный механик; иногда, не ждя просьбы Тересы, он протягивал ей необходимый инструмент. Мелкий, практически щуплый Пепе в свое время был восходящей звездой мотоциклетного спорта, но… Масляное пятно на крутом изгибе дороги и полтора года лечения: в следствии было нужно сойти с дистанции и поменять кожаный костюм гонщика на матерчатый костюм механика. Его случайно отыскал врач Рамос, в то время, когда его старенькая машина в один раз отказала и он искал по всей Фуэнхироле ремонтную мастерскую, которая трудилась бы в воскресенье. Бывший гонщик талантливо обращался с моторами, среди них и с катерными, из которых он умел выжимать до пятисот лишних оборотов в 60 секунд. Он был из тех немногословных, толковых и работящих парней, каковые обожают собственный дело, готовы вкалывать от зари до зари и ни при каких обстоятельствах не задают вопросов. А помимо этого, что очень принципиально важно, он отличался благоразумием. Единственным видимым показателем больших денег, заработанных им за последние четырнадцать месяцев, была «хонда-1200», находившаяся на данный момент рядом с яхтенным портом в Сотогранде, перед эллингом, принадлежащим «Марине Самир», маленькой компании с марокканским капиталом и гибралтарским юридическим адресом, одному из филиалов-ширм «Трансер Нага». Все другое Пепе бережно откладывал. На старость. По причине того, что ни при каких обстоятельствах не знаешь, частенько повторял он, на каком повороте тебя поджидает следующее масляное пятно.

— Ну, вот, сейчас нормально, — сообщила Тереса.

Она забрала сигарету, дымившуюся на опоре, на которой находились двигатели, и, пачкая ее маслом, сунула в рот.

Пепе не обожал, дабы тут курили на протяжении работы и дабы другие копались в моторах, доверенных его попечению. Но Тереса была хозяйкой — ей принадлежал и эллинг, и сами моторы. Так что возражать не приходилось. Помимо этого, Тересе нравилось заниматься таковой работой, посещать на причале и в порту. Время от времени она сама выходила в море, дабы испытать мотор либо катер, а в один раз, руководя одной из новых девятиметровых лодок с полужестким корпусом (она сама придумала применять полые кили из стекловолокна как емкости для горючего), провела в море всю ночь, гоняя мотор на полной мощности, дабы проверить, как он себя ведет при сильном беспокойстве. Но в действительности все это было только предлогом. Так она питала воспоминания и поддерживала сообщение с той частью себя, что никак не хотела провалиться сквозь землю. Быть может, виной тому была потерянная наивность, то состояние духа, которое сейчас, с высоты прожитого и пережитого, казалось ей родным к счастью. Может, тогда я была радостна, сказала она себе. Может, я была вправду радостна, не смотря на то, что и не осознавала этого.

— Дай-ка мне пятый номер. И подержи тут… Ну вот.

Она удовлетворенно осмотрела плоды собственного труда.

У только что установленных металлических винтов — один левого вращения, второй правого, дабы компенсировать отклонение, — диаметр был мельче, а ход побольше, чем у родных, алюминиевых, в следствии пара моторов, установленная на корме, разрешала при спокойном море развивать добавочную скорость: ни большое количество ни мало, пара лишних узлов. Снова положив сигарету на опору, Тереса закончила работу, в последний раз затянулась, бережно притушила окурок в обрезанной жестянке из-под «Кастрола», являвшейся пепельницей, и поднялась, потирая утомившуюся пояснице.

— Позже поведаешь, как они себя ведут.

— Само собой разумеется, поведаю.

Тереса стёрла руки о тряпку и, выйдя наружу, сощурилась от броского андалусского солнца. Пара мгновений она стояла так, наслаждаясь ощущением и созерцанием того, что ее окружало. Громадный светло синий подъемный кран, мачты судов, мягкое поплескивание воды о бетон причала, запах моря, ржавчины и свежей краски от вытащенных из воды корпусов, звон фалов под восточным бризом, дующим поверх волнореза. Она поздоровалась с рабочими, каждого из которых знала по имени, и, обходя эллинги и стоящие на пиллерсах парусники, направилась в том направлении, где под пальмами, на сером песчаном берегу, косо уходящем к востоку, к Пунта-Чульера, поджидал ее, стоя рядом с внедорожником «чероки», Поте Гальвес. Прошло уже много времени — практически год — с той ночи в подвале недостроенного коттеджа в Нуэва-Андалусии и с того, что случилось пара дней спустя, в то время, когда двое парней Языкова доставили к Тересе наемника, еще не отошедшего от пыток и побоев. Мне необходимо кое о чем поболтать с доньей[68], сообщил он. Дело срочное. И нужно бы, чтобы поскорее. Тереса, холодная и жёсткая, приняла его на террасе шикарного гостиничные номера «Пуэнте Романо», выходящей на пляж; через огромные окна гостиной за ними замечали телохранители. Я слушаю тебя, Крапчатый. Может, желаешь выпить? Благодарю, нет, ответил Поте Гальвес и некое время стоял, глядя невидящими глазами на море и почесывая голову, похожий на неуклюжего медведя: мятый чёрный костюм (двубортный пиджак еще более подчеркивал его полноту), никак не вяжущиеся с ним сапоги из кожи игуаны — они быстро напомнили Тересе о родном Синалоа и привели к странному тёплому тЁплому, чуть ли не умиление — и надетый для для того чтобы случая чересчур широкий и чересчур броский галстук. Тереса наблюдала на соотечественника пристально, как сейчас обучилась наблюдать на всех: и на мужчин, и на дам. На этих распроклятых разумных человеческих существ. Наблюдать, попадая в то, что они говорят, и вдобавок более в то, о чем они молчат либо о чем медлят заговорить, как мексиканец в эту 60 секунд. Я слушаю тебя, повторила она, он медлительно, все еще без звучно, повернулся к ней, а повернувшись и забрав руку от головы, взглянул прямо ей в глаза, позже искоса посмотрел на телохранителей за стеклом и негромко заговорил. Ну, но, сеньора, я пришел поблагодарить вас. Сообщить вам «благодарю», что я до сих пор жив, не обращая внимания на то, что я сделал либо планировал сделать. Ну, надеюсь, тебе не требуется растолковывать, жестко ответила она. И киллер опять отвел глаза; нет, само собой разумеется, нет, повторил он со своим характерным выговором, что будил в Тересе столько воспоминаний, по причине того, что проникал в раны ее сердца. Я лишь для этого. Поблагодарить вас, и знайте, что Потемкин Гальвес в долгу перед вами и он заплатит собственный долг. И как же ты планируешь расплачиваться со мной? — задала вопрос она. Ну, но, сеньора, я уже сделал кое-что, был ответ. Я сказал с тамошними людьми, каковые отправили меня. По телефону. Поведал им все как было: что нам устроили ловушку и разобрались с Котом и что ничего не было возможности сделать, по причине того, что нас подловили весьма хитро. Что за люди? — задала вопрос Тереса, заблаговременно зная ответ. Легко люди, ответил он, выпрямляясь; его глаза внезапно блеснули гордо и сурово. Не нужно, донья. Вы же понимаете, имеется такие вещи, о которых я не говорю. Скажем так: легко люди. Тамошние. И позже, опять смиренным тоном, все время делая паузы и с большим трудом подыскивая слова, он поведал: этим людям, кто бы они ни были, не нравится, что он до сих пор дышит и что с его напарником Котом разобрались таким вот образом, и они четко и светло растолковали ему, что перед ним три пути: закончить, сесть на первый же самолет и возвратиться в Кульякан, чтобы получить по заслугам, либо спрятаться в том месте, где его не смогут отыскать.

— И что же ты решил, Крапчатый?

— Ну, но, никаких бесед. Понимаете, мне из этих трех дорожек, какую ни забери, все не по нутру. Слава всевышнему, семейства у меня до тех пор пока нет, так что на данный счет могу не тревожиться.

— И что же?

— Ну что… вот я тут, перед вами.

— И что прикажешь с тобой делать?

— Но, вам известный. Сдается мне, это не моя неприятность.

Тереса испытующе осмотрела наемника. Ты прав, решила она мгновение спустя. Она ощущала, что ее губы вот-вот растянутся в ухмылке, но ей удалось сдержаться. Логика Поте Гальвеса была элементарно несложна и потому понятна ей, прекрасно знавшей правила. В известной степени, такова же была когда-то и такой же оставалась ее личная логика: логика ожесточённого мира, из которого происходили они оба.

Ей внезапно пришло в голову что все происходящее много посмешило бы Блондина Давилу. Синалоа в чистом виде. Да, линия побери. Забавные шутки играется время от времени жизнь.

— Так что же, ты просишь у меня работу?

— Все равно непременно отправят вторых, — киллер, пожав плечами с видом покорности судьбе, — и я смогу вернуть вам собственный долг.

Песня Легко Бомба????Я Тебя Куплю Ботинки Муфли???? Шуточная 2018

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector