То, что написано выше, стало началом блога на сайте The New York Times , озаглавленного «Мораль без Всевышнего?»; в появившейся дискуссии я высказал убеждение в том, что мораль появилась раньше религии и что наблюдения за отечественными собратьями-приматами смогут очень многое поведать о ее происхождении. Вопреки распространенному взору на природу как на пространство звериной жестокости и арену кровавых пиршеств, исследователи утверждают, что животные не лишены качеств, хороших отечественного морального одобрения; лично меня это наталкивает на идея о том, что мораль — вовсе не изобретение человечества, как нам нравится думать.
Потому, что это утверждение есть темой настоящей книги, разрешите мне мало порассуждать, обрисовав семь дней, последовавшую за моей публикацией в блоге и включавшую поездку в Европу. Именно перед этим я принимал участие в дискуссии на тему «религия и Наука» в Университете Эмори в Атланте, где я тружусь. Предлогом для нее стало общение с далай-ламой по его любимой проблеме: сострадание. Мне представляется, что сострадание — красивая сторона всего живого, исходя из этого я честно был рад теме, предложенной отечественным почтенным гостем. Как первого участника дискуссии, меня усадили рядом с ним в окружении целого моря красных и желтых хризантем. Я был заблаговременно проинструктирован, что к гостю направляться обращаться «ваше святейшество», а в беседе с другими сказать о нем как о «его святейшестве»; мне стало ясно, что обязательно запутаюсь, и было решено по большому счету избегать всяких обращений. Войдя в зал, один из самых глубокоуважаемых людей на планете снял ботинки, уселся в кресло, подогнув ноги, и надел на голову огромную бейсболку в тон собственному оранжевому одеянию. Три с лишним тысячи человек в зале ловили каждое его слово. Организаторы заблаговременно охладили мой пыл и предотвратили, что аудитория тут присутствует не чтобы послушать мое выступление: всех этих людей интересуют только жемчужины его мудрости.
Я кратко поведал о последних взятых данных, касающихся альтруизма у животных. К примеру, приматы добровольно открывают дверь, снабжающую собратьям доступ к пище, не смотря на то, что сами лишаются наряду с этим части запасов. Мартышки капуцины готовы получать благ для других; в этом несложно убедиться, в случае если посадить двух мартышек рядом и устроить с одной из них обмен многоцветными фишками. Фишки одного цвета приносят вознаграждение лишь мартышке — участнице «торгов», фишки другого цвета — обеим мартышкам. Весьма не так долго осталось ждать мартышки начинают показывать явное предпочтение «публичным» фишкам, дарующим поощрение обеим. И обстоятельство для того чтобы поведения — не ужас, потому, что как раз доминантные мартышки (которым беспокоиться нечего), в большинстве случаев, проявляют громаднейшую щедрость.
Хорошие поступки совершаются и спонтанно, без участия экспериментаторов. Так, ветхая самка Пеони живет вместе с другими шимпанзе в открытом вольере полевой станции Центра по изучению приматов имени Йеркса. Бывают дни, в то время, когда особенно тревожит артрит, Пеони тяжело ходить и взбираться на высоту, тогда другие самки неизменно готовы оказать помощь ей. Пыхтя и отдуваясь, старуха медлительно взбирается на помост, где на сеанс груминга уже собралось пара мартышек. Наряду с этим какая-нибудь самка помоложе (не родственница) терпеливо лезет за ней, с силой подталкивая ее руками под объемистый зад передними конечностями вверх, пока Пеони наконец не присоединится к остальным.
Нам случалось кроме этого замечать, как Пеони еле поднимается и медлительно ковыляет к крану с водой, расположенному довольно далеко. Время от времени более юные самки обгоняют ее, набирают в рот воду, а после этого возвращаются и поят старуху. Сначала мы не догадывались о том, что происходит; мы видели только, что вторая самка приближает собственный рот ко рту Пеони. Но через какое-то время все стало очевидным: Пеони с готовностью открывала рот пошире, а более юная самка переливала ей прямо в том направлении струю воды.
Подобные наблюдения дополняют фактами научную область, которая занимается изучением эмпатии у животных. В сферу ее заинтересованностей входят не только приматы, но и собаки, слоны а также грызуны. Обычный пример таковой эмпатии — то, как шимпанзе утешают расстроенных товарок поцелуями и объятиями; это так предсказуемо, что нам удалось документально зафиксировать практически тысячи таких случаев. Млекопитающие по большому счету чувствительны к чувствам друг друга и постоянно реагируют на тех сородичей, кто испытывает недостаток в помощи. Как раз исходя из этого человек так довольно часто приводит в собственный дом пушистых плотоядных, а не, скажем, игуан либо черепах; млекопитающие смогут предложить хозяину то, что не в состоянии дать ни одна рептилия. Они дарят привязанность и нуждаются в ответных эмоциях, они отзываются на отечественное настроение так же, как мы отзываемся на их эмоции.
До этого момента далай-лама слушал меня пристально, но тут он немного поднял собственную бейсболку в знак того, что хочет задать вопрос. Он желал побольше услышать о черепахах. Эти животные для него серьёзнее вторых, потому что именно на их поясницах помой-му держится земная твердь. Духовный фаворит буддистов задавал вопросы, знакома ли черепахам, как и млекопитающим, эмпатия. Он обрисовал, как самка морской черепахи выходит на берег в отыскивании подходящего места для откладывания яиц, демонстрируя так заботу о будущем потомстве. Как повела бы себя мать, задавал вопросы далай-лама, если бы ей довелось когда-нибудь встретиться с одним из собственных отпрысков? Для меня, но, подобное поведение говорит скорее о заложенной в черепахах наследственной программе поиска наилучшей среды для выведения потомства. Черепаха роет ямку в песке выше линии прилива, откладываете нее яйца и закрывает их, уплотняя песок сверху замечательными задними лапами-ластами; затем она покидает место кладки. В то время, когда мелкие черепашки пара месяцев спустя вылупляются из яиц, их ожидает страшнейший бросок к воде; в большинстве случаев, происходит это ночью при свете луны. Черепашки ни при каких обстоятельствах не познакомятся со своей матерью.
Эмпатия требует внимания к вторым и чувствительности к их потребностям. Начало она берет, возможно, от родительской заботы о потомстве, замечаемой, например, у млекопитающих, но имеются птичьей эмпатии и свидетельства. в один раз я был на Исследовательской станции имени Конрада Лоренца в Грюнау (Австрия), где в громадных вольерах содержат воронов. Это очень внушительные птицы, в особенности в то время, когда сидят у вас на плече, поворачивая замечательный тёмный клюв близко-близко к вашей щеке! Мне тогда вспомнились ручные галки, которых я держал дома в студенческие времена, — куда более небольшие птицы из того же семейства врановых. В Грюнау ученые отслеживают спонтанно появляющиеся схватки воронов; случалось им замечать и реакцию остальных птиц на эти драки. Так вот, проигравший в полной мере может рассчитывать на ободряющую чистку перьев либо дружеское касание клювом со стороны сочувствующих наблюдателей. В том месте же, на станции, вольных потомков лоренцевых гусей снабжают датчиками, дабы иметь возможность постоянного мониторинга частоты их сердечных сокращений. У каждого взрослого гуся имеется пара — соответственно, имеется и объект для проявления эмпатии. В случае если одна из птиц вступает в схватку с кем-то третьим, сердце ее партнера либо партнерши начинает частить. Кроме того в случае если сам партнер никак в схватке не участвует, его сердце выдает тревогу за финал сражения. Выясняется, птицы также ощущают боль близкого существа.
В случае если и птицы, и млекопитающие владеют определенной мерой эмпатии, то эта свойство, возможно, восходит к неспециализированным предкам тех и других — пресмыкающимся. Но не ко всем пресмыкающимся, потому, что большая часть из них совсем не заботится о потомстве. Одним из вернейших показателей наличия заботливого отношения, согласно точки зрения американского нейробиолога Пола Маклина (Paul MacLean), назвавшего лимбическую совокупность центром чувств, есть обиженный крик потерявшегося детеныша. Юные мартышки, например, делают это неизменно: отстав от матери, они кричат , пока она не возвратится. Наряду с этим детеныш выглядит плохо несчастным; он сидит на ветке в полном одиночестве и, надув губы, издает жалобные призывы: «Ку-у!», ни к кому персонально не обращаясь. Маклин отмечает отсутствие аналогичной формы призыва у многих пресмыкающихся, а также змей, черепах и ящериц.
Но детеныши некоторых рептилий все же кличут своих родителей, в то время, когда расстроены либо находятся в опасности, и тогда мама обязана в обязательном порядке показаться и позаботиться о несчастном малыше. Случалось ли вам держать в руках новорожденного аллигатора? Будьте осмотрительны, зубы у них уже в полном порядке; помимо этого, в страшной обстановке они издают что-то наподобие гортанного лая, заслышав что самка (мать) может пулей вылететь из воды. Это научит вас уважать родительские эмоции рептилий!
Я поведал об этом далай-ламе и уточнил, что проявлений эмпатии возможно ожидать только от животных, способных к привязанности, и что мало кто из пресмыкающихся удовлетворяет этому критерию. Я не уверен, что мои слова ему понравились, по причине того, что он-то, само собой разумеется, желал определить о черепахах, каковые, как думается на первый взгляд, куда привлекательнее свирепых зубастых монстров из семейства крокодиловых. Но наружность обманчива. Так, кое-какие члены этого семейства весьма бережно переносят мелких крокодильчиков в собственных огромных зубастых челюстях либо на поясницах и защищают их от опасности. Время от времени они кроме того разрешают малышам выхватывать у себя изо рта кусочки мяса. Динозавры, кстати, также заботились о потомстве, а плезиозавры — огромные морские рептилии — быть может, кроме того были живородящими и создавали на свет прямо в воде по одному живому детенышу, как это сейчас делают киты. По всем имеющимся данным, чем меньше отпрысков создаёт на свет животное, тем лучше оно о них заботится. Как раз исходя из этого ученые уверены в том, что плезиозавры были заботливыми родителями. То же, кстати, возможно сообщить и о птицах, которых наука разглядывает как оперившихся динозавров.
Далай-российские учёные и лама. Диалоги о природе сознания. Сессия 1
