В первые три века, управление каждой отдельной церкви, складывавшейся из города с принадлежавшими к нему деревнями и сёлами, сосредоточивалось в епископе города; причем в управлении учавствовали миряне и клир. Тот же порядок остался и при новом положении Церкви. Лишь участие мирян в церковном управлении закончилось, поскольку права их перешли к христианской власти. Любой епископ в собственном пределе, именовавшемся сперва парокией, а позже епархией, как преемник апостолов, имел всю полноту духовной власти. Он выбирал клириков, посвящал их, назначал талантливых из них на особенные церковные должности, определял пресвитеров и дьяконов к приходским церквам, муниципальным и сельским (сельским приходам дано было наименование парокии, которое прежде принадлежало большему, чем приход, церковному обществу, как раз муниципальному во главе которого стоял епископ). В четвертом веке, при множестве верующих, совсем появились приходские церкви и приходы, к каким в основном, назначались уже дьяконы и постоянные пресвитеры. Четвертый Вселенский собор (451 г). решительно "настойчиво попросил", дабы пресвитеры, другие клирики и дьяконы рукополагались не в противном случае, как к определенной церкви, муниципальный либо сельской, либо к мученическому храму, и к монастырю. Приходские церкви в сёлах и городах, со своим клиром, назначаемым епископом, были в полном его подчинении. Со времени четвертого Мирового собора епископу были подчинены кроме этого и монахи монастырей, находящихся в его епархии. При содействии чиновниковов, о которых сообщено выше, епископ управлял всем церковным управлением, как основной глава: церковными имуществами, благотворительными заведениями, судопроизводством по делам клириков и, в известных случаях, мирян и проч. Как представитель местной церкви, он один лишь был в праве находиться на соборах и приводить в выполнение соборные определения. В случае если епископ сам не бывал на соборе, то его уполномоченный подписывался его именем.
“Еще в первые века епископы некоторых церквей, в основном основанных самими апостолами, либо пребывавших в основных областных городах, взяли преимущество чести, относительно с епископами церквей меньших городов. Из этого преимущества чести епископов основных городов, конечно, имело возможность развиться и преимуществовласти, — что и совершилось совсем в 4 и 5 столетиях, в то время, когда показалось рвение сообразовать внешнее церковное управление с гражданским. Константин Великий в гражданском отношении поделил всю империю на четыре префектуры: восточную, иллирийскую, италийскую и галльскую, причем префектуры разделялись на диоцезы либо округи, диоцезы — на провинции либо епархии, а провинции — на парокии, складывавшиеся из одного либо нескольких мелких городов, сел и сёл. При таком делении главы меньших правительственных округов были подчинены главам громадных. В каждом диоцезе и каждой провинции были собственные столицы либо главные города, носившие, по крайней мере, в Греции, наименование митрополий, в которых сосредоточивалось местное гражданское управление. Применительно к такому порядку гражданского управления, в 4 и 5 вв. было устроено и управление церковное, тем эргономичнее, что столичными городами как диоцезов, так и провинций (к примеру, в восточной префектуре столицами диоцезов были: Александрия — египетского, Антиохия — восточного в тесном смысле. Ефес — малоазийского. Кесария Каппадокийская — понтийского, Ираклия — фракийского; в префектуре италийской — Рим был столицей Римского диоцеза, Карфаген — африканского и т. д). были, в основном, те, епископы которых еще в первые столетия взяли преимущество чести перед епископами меньших городов. Оставалось лишь дать им преимущество власти, ввиду единства и порядка в церковном управлении. Это и было сделано на вселенских и поместных соборах 4 и 5 столетий. Епископы малых городов с прилежащими к последним деревням и сёлами, т.е. епископы парокий (епископы малых городов, но, не так долго осталось ждать стали называться епископами епархий, епархиальными, в то время, когда епископам городов провинциальных дано было наименование митрополитов, а наименование парокии дано было сельским приходам), подчинены были в церковном управлении епископам провинциальным либо митрополитам, а эти — епископам некоторых основных городов целых диоцезов; последние назывались экзархов (в соответствии с заглавием гражданского начальника диоцеза), епископов, и, наконец, патриархов. Титул митрополита для епископов основных провинциальных городов в первоначальный раз показался в правилах 1-го Мирового собора (325 г.). Данный же собор, и поместный Антиохийский (341 г.),подтвердили и правильнее выяснили права и значение митрополитов в управлении церквами целой провинции; они имели права созывать всех епископов провинции на соборы, председательствовать на них, принимать жалобы на епископов и предлагать их на разрешение провинциальных соборов. Избрание епископа принадлежало всем епископам провинции, но посвящение и утверждение новоизбранного принадлежало митрополиту. Распоряжение же епископа без согласия митрополита считалось недействительным. Без ведома митрополита, как имеющего попечение о церквах всей провинции, ни один епархиальный епископ не имел возможности делать ничего серьёзного. В случае если епископу необходимо было на время покинуть собственную епархию — особенно, если он отправлялся ко двору царскому, — то на это требовалось согласие митрополита, что давал в этом случае епископу грамоту. Но власть митрополита над епископами не была абсолютной: соборы провинциальные, каковые, по старому обычаю, бывали два раза в году, ограничивали ее.
Над властью митрополитов возвышалась, как упомянуто выше, власть патриархов. Епископы, которым на четвертом Мировом соборе (451 г). дано наименование патриархов и предоставлена верховная власть в церковном управлении, в 4 в. находились наровне с митрополитами. Но уже 1-й Вселенский собор (325 г). трем из них — Александрийскому, Римскому и Антиохийскому, — предстоятелям церквей, издревле славных, основанных самими апостолами и пребывавших в основных городах диоцезов, — предоставил преимущество власти перед вторыми митрополитами. Так, Александрийскому епископу, в силу древних обычаев, подчинил церкви всего Египта, Пентаполя и Ливии с такой же властью, какую имел, кроме этого по старому обычаю, в церквах Римского округа епископ Римский. Довольно Антиохийского епископа собор постановил, дабы сохранялись преимущества Антиохийской церкви. В силу для того чтобы соборного определения, эти три епископа имели власть и над митрополитами в собственных округах. Второй Вселенский собор (381 г). предоставил преимущество чести еще епископу Константинопольскому конкретно по окончании Римского, благодаря политического значения Константинополя, как столицы императоров. А до этого времени константинопольский епископ был подчинен ираклийскому митрополиту, поскольку самый город Константинополь по гражданскому разделению принадлежал к фракийскому диоцезу. Константинопольский епископ, так, сравнялся честью с епископом Римским и поставлен выше Александрийского и Антиохийского, не смотря на то, что соответствующей власти ему не было предоставлено. Но, через пара десятилетий императорской властью ему были подчинены церкви во Фракии, Малой Азии и Понте. В это же время на степень первенствующей кафедры возвышалась кафедра иерусалимская. Первый Вселенский собор предоставил иерусалимскому епископу почетный титул митрополита, но без власти над вторыми церквами, поскольку церковная власть во всей Палестине, не кроме и Иерусалима, сосредоточивалась в митрополите Кесарии Палестинской, которая была центром гражданского управления. Но около середины 5 в. эдиктом императора Феодосия I и Иерусалимскому епископу предоставлено первенство власти в церквах Палестины, Финикии и Аравии, так что митрополит Кесарийский должен был стать в подчиненное положение. Так, ко времени четвертого Мирового собора пять епископов известнейших кафедр заняли первенствующее и начальственное положение в Церкви. Четвертый Вселенский собор (451 г). совсем выяснил округа этих первенствующих епископов, утвердив распоряжение царской власти относительно подчинения церквей Фракии, Понта и Малой Азии епископу Константинопольскому, а церквей всей Палестины — Иерусалимскому; церкви же Финикии и Аравии подчинены были собором епископу Антиохийскому, в ведении которого они пребывали и прежде. Вместе с тем собор всем этим епископам предоставил почетный титул патриархов, не смотря на то, что Александрийский и особенно Римский епископы охотнее употребляли издревле присвоенное всем по большому счету епископам наименование папы (отца). Так, в Церкви появилось пять высших правительственных центров. Все митрополиты, пребывавшие в округах патриарших, были подчинены любой собственному патриарху; лишь кое-какие из них самостоятельно руководили собственными церквами. При таких условиях церкви их назывались автокефальными церквами. Таковы на востоке — кипрская, на западе — медиоланская, аквилейскаяи равеннская и особенно карфагенская. Что касается прав и власти патриархов, то они стали в такое же начальственное отношение к митрополитам, в каком те находились к обычным епископам. Они следили за церквами всего округа, утверждали избрание митрополитов и посвящали их, наблюдали за поведением и исправностью их, принимали жалобы на них и на областные соборы и т.п. На мировых соборах патриархи были представителями церквей собственных округов сами либо через собственных уполномоченных, так что, без их ведома, епископы и митрополиты их округов не могли иметь решающего голоса. Они же от лица церквей собственного округа сносились с властью , для чего установлены были особенные должности апокрисиариев и референдариев. Апокрисиариями назывались представители патриархов Римского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского, неизменно пребывавшие при царском дворе для объяснений по делам собственных патриархов и церквей с царской властью; референдариями же назывались лица, употреблявшиеся для сношений между константинопольским патриархом и государем.
Лекция 28. Синодальный период с 1725 года до конца XVIII века
