Введением к главе о религиозно-нравственной жизни христиан мы ставим отдел о церковной дисциплине, прошедшей в старой Церкви в отношении согрешавших либо отпадавших снаружи от христианской веры участников Церкви.
Чрез обещание пред принятием крещения новокрещенный обязывался правильно выполнять предписания христианского нравственного закона. Но не все христиане оставались верными этому обещанию; кое-какие возвращались к своим прошлым грехам. Такие недостойные члены были исключаемы из церковного общения, подобно тому, как это делалось в иудейской синагоге (ср. Ин 9.), — до тех пор пока они, при покаяния, чрез узнаваемые дисциплинарные действия не возьмут прощения в собственном грехе. Из этого явилась потребность в создании особенной покаянной дисциплины. Христос дал апостолам власть вязать и разрешать (Мф. 18:18), удерживать и отпускать (Ин. 20:22, 23) грехи. Иаков увещевает к исповеданию грехов (5:16). Первые веруюшие исповедовали пред апостолами собственные прегрешения (Деян. 19:18). Для грешников, не исправившихся, благодаря известным мерам дисциплины, Сам Спаситель указал исключение из общины (ср. Мф. 18:15-17). Апостол Павел использовал эту меру в отношении лжеучителей (2 Фес. 3:6-14; 1 Тим. 1:20), как и к безбожникам, повинным в неотёсанном нарушении нравственных законов (1 Кор. 5:17), как раз, против коринфского кровосмесника, которого подобное наказание исправило (2 Кор. 2:9-11). По заповеди Иисуса Христа и по примеру апостолов, Церковь в нужных случаях использовала покаянную дисциплину. Те, к примеру, каковые имели ссору между собою, не могли находиться на церковном собрании, пока они не примирялись (Doctrina apost. с. XIV, ср. XV). Верующие, каковые были виновны в тяжелых правонарушениях, приговаривались епископом не входить в церковные собрания. Прощение грехов в указанном случае могло быть “даровано чрез многотрудное крещение, вторую доску по окончании кораблекрушения,” чрез покаяние, которое доставляло им опять прощение, примирение. Покаянные действия пребывали в телесных умерщвлениях (постах, ночных бодрствованиях), в молитвах и в испрашивании у верующих молитв за себя. Безбожник, прошедший узнаваемые ступени покаяния, мог быть опять принят в Церковь епископом (Тертуллиан, De poenitentia, с. VI). Но во II-ом веке была еще строго принятие и покаянная дисциплина в Церковь допускалось на случай опасности смерти. При приобщении и прощении исправившегося безбожника к Церкви епископ возлагал на него руки.
У св. Иринея Лионского (Contra haeres. IV, 27,2) имеется такие рассуждения, которые показывают, что в конце II-го века многие признавали только одно покаяние, при крещении; согрешившим по окончании крещения не оставалось уже никакой надежды на спасение, разве лишь на милость Божью, — и их Церковь должна была изгонять, и община к отлучаемому не имела больше уже никакого отношения, не смотря на то, что ему вне (т.е. Церкви) имело возможность оказать помощь милосердие Божье, он становился мертв для общины (ср. Тертуллиан De pudic. 7). Действительно, Церковь в несравненном большинстве участников признавала новое покаяние, как это видно уже из Ерма (Mand. IV, 18) и, в случае если угодно, из самого монтанизма.
Широкое распространение христианства во всех частях населения римского страны в течение III-го века повело за собою понижение строгости нравов, умножение проступков, а соответственно этому, развитие церковной дисциплины. Это развитие происходило не только благодаря деятельности отдельных епископов в их общинах, но особым образом на Соборах, каковые во многих государствах стали постоянным учреждением. В особенности, имело место большое изменение в деле покаяния. До конца II-го века в общем держались ветхой строгой совокупности, по которой христианин, совершивший одно из трех основных правонарушений — отпадение от веры, убийство, нарушение супружеской верности, по большому счету блудодеяние, — лишь только пред собственной смертью принимался в церковное общение. Эта строгость со временем начала все более и более смягчаться особенными распоряжениями довольно трех указанных “смертных” грехов. Пример особого смягчения дан Римскою Церковью. Как раз, Отец Каллист (217-222) определенным указом постановил, что виновные в плотских грехах, по окончании продолжительного публичного покаяния, должны приобретать прощение и опять должны быть принимаемы в полное церковное общение. В то время в Африке и, возможно, в других местах было даровано, по ходатайству христианских исповедников, прощение безбожникам, если они совершили предписанное покаяние. В борьбе против монтанистов Церковь твердо держалась принципа снисходительности. Предстоящее смячение было вызвано событиями, каковые связаны с преследованиями Декия. Всем христианам, каковые по слабости отпали от веры, было обещано опять принятие в Церковь, по окончании расследования событий отпадения от исполнения и веры виновными определенных предписаний относительно образа покаяния. Кто же впадал во второй раз в тяжёлый грех отречения от веры, тот окончательно исключался из Церкви.
Публичное покаяние в первую очередь назначалось за правонарушения отпадения от веры, убийства и нарушение брака. Эти правонарушения были публичны, воображали собою соблазн; исходя из этого потребовали и публичного покаяния. Кающиеся являлись в церковное собрание с головою покрытою пеплом, с остриженными волосами, в нехорошем одеянии; падали ниц пред верующими, вымаливая их молитв за себя (Тертуллиан, De pudic. XIII, 1; Евсевий Ц. Ист. V, 28). Предписанный пост был очень строг и полон молитвенных подвигов. При заболевания допускаемы были смягчения. Еще в III-ем веке появились в разных государствах Востока, в особенности в Малой Азии, разные степени покаяния: слушающие, припадающие и совместно-стоящие. Слушающие, подобно оглашенным, имели возможность находиться только за первою частью литургии. Кающиеся следующего класса оставались в церкви за богослужением и дальше, но лишь коленопреклоненными. Припадающие (???????????, лежащие) оставались в таком положении на пара годов: 3, 5, 15, кроме того 25 лет (Анкирский Собор с. 16). Такое положение рассматривалось как введение к покаянию. Кающиеся третьей степени, стоящие на молитве с верующими (???????????), должны были всю работу находиться с верующими, лишь пред началом причащения удаляться из церкви. В четвертом веке явилась еще одна ступень кающихся — это плачущие.
Церковную дисциплину использовал епископ и руководил приложением её к отдельным случаям судьбы, очевидно, при участии, как и во всех служебных церковных делах, пресвитеров. С половины III-го века во многих церквах Востока закономерно стоял рядом с ним пресвитер для кающихся (Сократ Ц. Ист. IV, 9; Созомен Ц. Ист. VII, 16; о смягчении дисциплины по окончании 252 г. ср. Киприан — письма 57, 59).
Для клира существовала и кроме этого неспешно развивалась особенная дисциплина. В первой половине III-го века Агриппин, епископ Карфагенский, постановил, дабы пресвитеры не принимали участие в качестве опекунов. Киприан это правило возобновил. Эльвирский Собор узаконил (с. 19), дабы епископы, диаконы и пресвитеры занимались торговыми делами и посещали рынки лишь в тех провинциях, где они жили. Между канонами Эльвирского Собора находится церковный закон (с. 33) о целибате для клириков, как раз, все клирики, служащие алтарю, если они вступили в клир женатыми, не должны продолжать брачной жизни под угрозою лишения сана. На Соборе Эльвирском были сделаны распоряжения о девах, посвятивших себя Всевышнему (диакониссы ?).
Уилл Смит | любовь и Дисциплина к себе
