В тот же сутки я передал Конселю и Неду Ленду ту часть отечественной беседы с капитаном Немо, которая должна была их интересовать. В то время, когда я заявил, что через два дня мы будем в водах Средиземного моря, Консель захлопал в ладоши, а канадец пожал плечами.
– Подводный туннель! – вскрикнул он. – Сообщение между морями! Слыхано ли это?
– Приятель Нед, – отвечал Консель, – а вы когда-нибудь слышали о «Наутилусе»? Нет! Но он существует. Итак, не пожимайте плечами понапрасну и не отвергайте существование вещей под предлогом, что вы о них не слыхали.
– Поживем, заметим! – возразил Нед Ленд, покачав головой. – Но, чего лучше, в случае если проход, о котором толкует капитан, в самом деле существует! И хвала небу, в случае если ему удастся переправить нас в Средиземное море!
В тот же вечер, под 21° 30’ северной широты, «Наутилус», всплыв на поверхность моря, шел в виду аравийских берегов. Далеко был видимым город Джидда, серьёзный торговый пункт таких государств, как Египет, Сирия, Индия и Турция. Я достаточно светло различал очертания домов, суда, пришвартованные на протяжении набережных, и те, каковые из-за собственного водоизмещения вынуждены были кинуть якорь на рейде. Солнце, клонившееся к закату, бросало последние лучи на муниципальные строения, слепившие собственной белизной. За городом показывались древесные либо тростниковые хижины бедуинов, ведущих оседлый образ судьбы.
Скоро вечерние тени окутали город, и «Наутилус» скоро начал погружаться в легко фосфоресцирующие воды.
На другой сутки, 10 февраля, показались встречные суда. «Наутилус» снова отправился под воду. Но в 12 часов дня, к моменту определения координат, море было пустынно, и судно снова всплыло на уровень собственной ватерлинии.
Я вышел на палубу вместе с Недом и Конселем. На востоке, в мглистом тумане, чуть вырисовывалась линия берега.
Опершись о дно шлюпки, мы разговаривали на различные темы, как внезапно Нед Ленд, показывая рукой на какую-то точку в море, сообщил:
– Вы ничего не видите, господин доктор наук?
– Ровно ничего, Нед! – отвечал я. – Но вы же понимаете, я не хвалюсь зоркостью глаз.
– Смотрите хорошенько, – сообщил Нед. – Вон в том месте, в первых рядах нас, по штирборту, практически вровень с прожектором! Неужто не видите?
– В действительности, – сообщил я, внимательно вглядевшись, – на воде как словно бы движется какое-то чёрное долгое тело.
– Второй «Наутилус»! – сообщил Консель.
– Ну, нет! – возразил канадец. – Если не ошибаюсь, это какое-то морское животное.
– Неужто в Красном море водятся киты? – задал вопрос Консель.
– Да, приятель мой, – отвечал я. – Киты тут иногда попадаются.
– Лишь это не кит, – увидел Нед Ленд, не сводивший глаз с чёрной массы. – Киты – мои ветхие знакомцы, я определю их с далека!
– Запасемся терпением, – сообщил Консель. – «Наутилус» идет в ту сторону, и мы не так долго осталось ждать определим, что это за вещь!
Вправду, мы не так долго осталось ждать были на расстоянии одной мили от заинтриговавшего нас предмета. Чёрная глыба напоминала вершину подводной скалы, выступившую из вод в открытом море! Но все же что это такое? Я не имел возможности еще этого выяснить.
– Ба! Да оно плывет! Ныряет! – вскрикнул Нед Ленд. – Тысяча линий! Что это за животное? Хвост у него не раздвоен, как у китов либо кашалотов, а плавники похожи на обрубки конечностей.
– Но при таких условиях… – начал было я.
– Фу-ты! – кричит канадец. – Оно поворачивается на пояснице. Ба! Да у него сосцы на груди!
– Э, э! Да это ж сирена! – кричит Консель. – Настоящая сирена! Не в обиду будь сообщено господину доктору наук.
«Сирена»! Слово это навело меня на верный путь. Я осознал, что мы встретили животное из отряда сиреновых, которое легенда перевоплотила в фантастическое морское существо – полуженщину, полурыбу.
– Нет, – сообщил я Конселю, – это не сирена, а второе любопытное животное, которое еще иногда попадается в Красном море. Это дюгонь.
– Из отряда сиреневых, класса млекопитающих, высшего класса позвоночных животных, – отрапортовал Консель.
Объяснение Конселя не позвало возражений.
Но Нед Ленд был начеку. У него глаза разгорелись при виде животного. Рука канадца подготовилась метнуть гарпун. Другими словами, отечественный Гарпунер выжидал момента ринуться в море и сразиться с животным в его родной стихии!
– О, – сообщил он голосом, дрожавшим от беспокойства, – мне еще не доводилось бить «таких»!
Целый человек сказался в этом слове.
В эту 60 секунд капитан Немо показался на палубе. Он сразу же увидел дюгоня, осознал беспокойство канадца и обратился прямо к нему:
– Нежели бы при вас был гарпун, он жег бы вам руку, не так ли?
– Правильно, сударь!
– И вы не отказались бы возвратиться на денек к собственной профессии китолова и внести это китообразное в список ваших трофеев?
– Не отказался бы!
– Ну, что ж, попытайте счастье!
– Благодарю вас, сударь! – ответил Нед Ленд, сверкнув глазами.
– Лишь смотрите, – продолжал капитан, – не промахнитесь! Это в ваших заинтересованностях.
– Неужто дюгонь такое страшное животное? – задал вопрос я, не обращая внимания на канадца, что ясно пожал плечами.
– В некоторых случаях, – отвечал капитан. – Не редкость, что животное кидается на китоловов и опрокидывает их суденышко. Но не мистеру Ленду опасаться дюгоня. У него твёрдая рука и верный глаз. Я особенно советовал бы ему не упускать дюгоня, по причине того, что его мясо считается узким блюдом, а господин Ленд не прочь полакомиться.
– А-а! – сообщил канадец, – так оно еще разрешает себе роскошь иметь вкусное мясо?
– Да, господин Ленд! Мясо дюгоня не отличишь от говяжьего, и оно очень ценится. В Меланезии его подают лишь к княжескому столу. Но за этим отличным животным охотятся столь хищнически, что дюгонь, как и ламантин, видится все реже и реже.
– А что, в случае если случайно данный дюгонь последний в собственном роде? – без шуток задал вопрос Консель. – Не нужно ли его поберечь в интересах науки?
– Все возможно, – отвечал канадец, – но в интересах кулинарии следует за ним поохотиться.
– Итак, за дело, господин Ленд! – сообщил капитан Немо.
Тем временем семь человек из команды «Наутилуса», как неизменно безмолвных и невозмутимых, взошли на палубу. Один из них держал в руке гарпун, привязанный к веревке, наподобие тех, какими пользуются китобои. Шлюпку сняли с привязей, вынули из гнезда, спустили на воду. Шестеро гребцов сели за весла, седьмой стал за руль. Нед, Консель и я поместились на корме.
– А вы, капитан? – задал вопрос я.
– Я не отправлюсь, сударь. Хочу счастливо поохотиться!
Шлюпка отчалила. Гребцы дружно взялись за весла, и мы понеслись навстречу дюгоню, плававшему в двух милях от «Наутилуса».
Приблизившись к дюгоню на пара кабельтовых, шлюпка отправилась медленнее, и весла очень тихо опускались в спокойные воды. Нед Ленд с гарпуном в руке стал на носу. Как мы знаем, к китобойному гарпуну привязываются долгие канаты, каковые легко разматываются, в то время, когда раненое животное уходит в воду. Но тут веревка была не дольше десяти маховых саженей, и второй финиш ее был привязан к безлюдному бочонку, что должен был показывать, в каком месте под водою находится дюгонь.
Я привстал и пристально рассматривал соперника отечественного канадца. Дюгонь, либо, как его именуют, индийский морж, имеет громадное сходство с ламантином. Его продолговатое тело оканчивается очень долгим хвостом, а боковые плавники настоящими пальцами. Все отличие от ламантина пребывало в том, что его верхняя челюсть была снабжена двумя долгими и острыми зубами, образующими по обе стороны пасти расходящиеся клыки.
Дюгонь, за которым Нед Ленд охотился, был больших размеров – не меньше семи метров в длину. Животное не двигалось с места. Казалось, дюгонь уснул на поверхности воды.
Шлюпка очень тихо подошла сажени на три к животному. Я быстро встал на ноги. Нед Ленд, откинувшись пара назад и занеся руку, метнул гарпун.
Послышался свист, и дюгонь провалился сквозь землю под водою. По всей видимости, удар гарпуна, разрешённого войти с большой силой, пришелся по воде.
ЮНИФИЛ поищет туннели «Хизбаллы» на ливанской территории
