Характерной особенностью организации поля глагольных предложений (далее — ПГП) является достаточно четко прослеживаемый в нем антропоцентрический принцип.
Можно сказать, что в современном языкознании точка зрения, помещающая человека как субъекта речевой деятельности в центр языка, становится общепринятой (Л.В. Щерба, Э. Бенвинист, В.В. Виноградов, Дж. Лайонз, Е.Курилович, Ю.С. Степанов и др).
Коммуникативно-функциональные и лингвопрагматические концепции стремятся прежде всего выявить “позицию говорящего в отборе речевых ресурсов и организации текста” [Золотова и др. 1998]. Антропоцентрическое начало как основное в языке проявляется и в системно-структурном плане на уровне категориально-семантических и грамматических абстракций.
Человек организует языковое пространство, исходя прежде всего из необходимости осмыслить себя и свою деятельность, окружающий мир через язык и в языке. Говорящий человек осознает себя “как активное, действующее в мире и преобразующее мир существо” [Степанов 1975: 130]. Анализируя первичный аппарат номинации, Ю.С. Степанов указывает, что основной семантический признак номинативной функции — это ближайшая степень отождествления с человеком. “Как основа номинативной функции понятие ‘человек’ выступает не в виде ‘я’ говорящего субъекта, а в виде представителя рода” [Степанов 1975: 250].
Принцип “ближайшей степени отождествления с человеком” проявляется в организации ПГП. Соотношение центра и периферии ПГП (ядерная зона, приядерная, ближайшая периферия, отдаленная периферия) проявляется на разных уровнях ПГП: семантическом, структурном и функциональном. Ядерная и периферийная зона ПГП обнаруживают разную степень и разный ракурс ориентированности на говорящего человека — ‘представителя рода’.
Уже в организации моделей предложения в поле, в расположении их по типовому значению от ядерной зоны к периферии наблюдается проявление антропоцентрического принципа. В ядерной зоне находятся модели предложения, описывающие активно действующего человека, преобразующего объективную реальность. Причем на синтаксическом уровне в организации ПГП при общей антропоцентрической установке признак активности / неактивности субъекта-лица (человека) играет важную системообразующую роль, так как потеря этого признака влечет перемещение модели предложения из ядерной зоны на периферию.
Модель действия и движения с агентивным одушевленным субъектом-лицом — наиболее представительный класс глагольных предложений с точки зрения их удельного веса в языке, частотности употребления в речи (тексте и дискурсе). Модели действия и движения дают наиболее развитую систему внутримодельных разновидностей, что обусловлено необходимостью выразить в языке разнообразие деятельностного проявления человека.
Внутримодельные разновидности дифференцируются на уровне обязательных и факультативных именных компонентов, конкретизирующих значение глагольного предиката: значение объекта и орудия конкретного действия, ориентиров движения, делиберата и адресата речи-мысли и т.п., что обусловливает наличие в ПГП таких моделей глагольных предложений, как безобъектное действие (Ребенок зажмурился), конкретное физическое действие, направленное на объект с возможным факультативным указанием на орудие (Народ полузгал семечек; Великий князь сорвал с Бестужева шапку. К. Паустовский; Девочка-босоножка лет девяти трясла на коленях грудного ребенка. К. Федин) и т.д., а так же моделей, описывающих социальные (В камчатский полк ссылали провинившихся офицеров. К. Паустовский; Аникеева переводят в Москву. Д. Гранин), мыслительно-речевые и эмоциональные действия субъекта-лица (Не говорите мне о нем; Все обрадовались).
Модели действия в качестве предикатов функционируют неинтенсиональные глаголы и некоторая часть глаголов, которые обозначают чувство-действие, не замкнутое психикой субъекта, сочетающихся с предметными дополнениями.
Приядерную зону и ближайшую периферию ПГП составляют модели предложения, описывающие либо состояния и процессы, происходящие с неактивными субъектами, либо явления и процессы, происходящие с предметами живой и неживой природы (модели процессов с функтивными и статуальными глаголами; модели состояния со статуальными глаголами): Деревья гнулись от сильного ветра; Голова болит; Мне нездоровится; В боку колет; Земля вращается; Он курит с малых лет; Машина работает; Он вырос в деревне и т.д. Для моделей предложения этих зон, а так же для отдаленной периферии, которую составляют модели предложения процессов и бытия с экзистенциальными глаголами (И там есть муки и печали, И там есть пища для страстей. Н. Заболоцкий; Вдали синело море; Занятия не прекращаются; Ребята оказались дружными; Она у нас ходит в красавицах; Дорога считается надежной; Будущее виделось безоблачным и т.д.) характерны процессы метафоризации, каузации и авторизации. Анализ механизмов этих процессов вскрывает позицию говорящего субъекта, часто скрытую от непосредственного наблюдения.
В первую очередь это относится к метафоре. Метафора в синтаксисе является проявлением языкового метафоризма. Антропоцентрическая формула организации языка делает метафору основным механизмом языковых преобразований: “главное направление метафорических переносов в общем языке — от самого человека и от ближайшей к человеку действительности на весь остальной мир” [Степанов 1975: 23].
Процесс выражения заданного номинативной интенции смысла может актуализироваться в предложении с помощью антропоморфного, зооморфного и предметного подобия [Телия 1995]. Для периферийной зоны ПГП характерны достаточно стертые антропоморфные метафоры: Дорога шла (лежала, пробегала) через лес и под.
Семантические параметры поля, как об этом говорилось выше, взаимодействуют с грамматическими, которые как своим набором, так и особенностями парадигматических изменений поддерживают общую антропоцентрическую идею ПГП.
Так, глагольные предикаты ядерной и приядерной зон проявляются в следующих категориально-семантических категориях: акциональность, активность, волюнтативность, контролируемость, наблюдаемость, переходность, в аспектуальном плане — локализованность во времени, фазовая дискретность и др., что позволяет глагольным предикатам ядерной зоны иметь полную парадигму по лицу, времени, возможность модальных модификаций и активных форм. Предикаты периферийных зон, не обладающие этими категориально-семантическими признаками, теряют способность полноты грамматических изменений.
Антропоцентрический принцип организации ПГП наглядно проявляется в сфере субъектов.
Надо отметить, что в синтаксической перспективе обнаруживается релевантность основной логико-лингвистической (онтологической) классификации существительных: неживые (вещи) — живые; неодушевленные (“растения”) — одушевленные (не-лицо, “животные”) — лица “люди” [Степанов 1997: 503]. Как отмечает Ю.С. Степанов, имена, отражающие данные категории, совместно с различными типами предикатов (прежде всего глагольных) в древности определяли и во многом продолжают определять структуру индоевропейских языков [Степанов 1989].
Для моделей предложений ядерной зоны характерно совпадение субъекта речи и субъекта высказывания.
Сфера субъекта ядерной зоны проявляется в тех же антропоцентрически ориентированных категориях, что и предикатная сфера: личность, одушевленность, конкретность и др.
В предложениях ядерной зоны функционирует прямой одушевленный личный субъект, дающий полную парадигму по лицу, числу, как правило по родам, не препятствующий образованию залоговых оппозиций, дающий возможность образования активных синтаксических структур (Люди подбежали к машине; Ребенок плакал целую ночь; Все разговаривали громко и под.) Только для глагольных моделей ядерной зоны с одушевленным личным субъектом характерна невыраженность субъекта, отражающая его разный референтный статус (определенный, неопределенный, обобщенный): Идите домой; В соседней комнате тихо пели; Цыплят по осени считают. Таким образом, определенно-личные, обобщенно-личные, неопределенно-личные предложения, которым так много уделяется внимания в типологии простого предложения, являются частными модификациями определенных структурно-семантических типов глагольных предложений.
Для неодушевленного субъекта, характеризующегося иными семантическими показателями, типична одночленная парадигма (3-е лицо) и невозможность образования императивных и страдательных форм, что является свидетельством периферийности моделей с данными субъектами (Земля вращается; Сирень цветет; В углу что-то светилось).
Антропоцентризм как свойство языка и речи и как принцип анализа позволяет выявить системные явления в организации ПГП русского языка.
LOMM03W
