Алеша попович и добрыня никитич

Добрынюшка?тот матушке говаривал,

Да Никитинич?от матушке наказывал:

«Ты, свет, государыня да родна матушка,

Честна вдова Офимья Александровна!

Ты для чего меня, Добрынюшку, несчастного спородила?

Породила, государыня бы родна матушка,

Ты бы беленьким горючим меня камешком,

Завернула, государыня да родна матушка,

В тонкольняный было белый во рукавчичек,

Да вздынула, государыня да родна матушка,

Ты на высоку на гору сорочинскую

И спустила, государыня да родна матушка,

Меня в Тёмное бы море, во турецкое, ?

Я бы век бы в том месте, Добрыня, во мори лежал,

Я отныне бы лежал да я бы до веку,

Я не ездил бы, Добрыня, по чисту полю.

Я не убивал, Добрыня, неповинных душ,

Не пролил бы крови я напрасная,

Не слезил, Добрыня, отцов, матерей,

Не вдовил бы я, Добрынюшка, молодых жен,

Не спущал бы сиротать да малых детушек».

Ответ держит государыня да родна матушка,

Та честна вдова Офимья Александровна:

«Я бы счастлива бы тя, дитятко, спородити:

Я талантом?участью в Илью Муромца,

Я бы силой в Святогора да Богатыря,

Я бы смелостью во храброго Алешу во Поповича,

Я походкою тебя щапливою

Во того Чурилу во Пленковича,

Я бы вежеством в Добрыню во Никитича,

Лишь тыи статьи имеется, а вторых Всевышний не дал,

Вторых Всевышний статьей не дал да не пожаловал».

Не так долго осталось ждать?наскоро, Добрыня, он коня седлал,

Садился он не так долго осталось ждать на хороша коня,

Как он потнички да клал да на потнички,

А на потнички клал войлочки,

Клал на войлочки черкасское седелышко,

Всех подтягивал двенадцать тугих подпругов,

Он тринадцатый?от клал да для крепости,

Дабы хороший конь?от с?под седла не выскочил,

Хороша молодца в чистом поле не вырушил.

Подпруги были шелковые,

А спеньки у подпруг все булатные,

Пряжи у седла да красна золота.

Тот да шелк не рвется, да булат не трется,

Красно золото не ржавеет.

Молодец?то на кони сидит, да сам не стареет.

Провожала?то Добрыню родна матушка.

Простилася и воротилася,

К себе отправилась, сама начала плакать.

А у тыя было у стремины у правыя,

Провожала?то Добрыню любима семья,

Молода Настасья дочь Никулична,

Она была забрана из почвы Политовския,

Сама говорит да таково слово:

«Ты, душка, Добрынюшка Никитинич!

Ты в то время, когда, Добрынюшка, к себе будешь?

В то время, когда ожидать Добрыню из чиста поля?»

Ответ держит Добрынюшка Никитинич:

«В то время, когда меня ты начала спрашивать,

Так теперича тебе я стану сказывать:

Ожидай меня, Добрынюшку, по три года.

В случае если в три года не буду, ожидай по друго три,

А как сполнится то время шесть годов,

Как не буду я, Добрыня, из чиста поля,

Поминай меня, Добрынюшку, убитого.

А тебе?ка?ва, Настасья, воля вольная:

Хоть вдовой живи да хоть замуж поди,

Хоть ты за князя поди, хоть за боярина,

А хоть за русского могучего богатыря,

Столько не ходи за моего за брата за названого,

Ты за храброго Алешу за Поповича».

Его государыня?то родна матушка,

Она учала как по полати?то похаживать,

Она учала как голосом поваживать,

И сама говорит да таково слово:

«Единое ж было да солнце красное,

Нонь тепере за черны леса да закатилося,

Стольки оставлялся млад ярок месяц.

Как единое ж было да чадо милое,

Юный Добрыня сын Никитинич,

Он во далече, далече, во чистом поле,

Делает выводы ли Всевышний на веку хоть раз видно?»

Еще стольки оставлялась любима семья,

Молода Настасья дочь Никулична,

На роздей тоски в один раз кручинушки.

Стали сожидать Добрыню из чиста поля по три года,

А и по три года, еще по три дня,

Сполнилось времени цело три года.

Не бывал Добрыня из чиста поля.

Стали сожидать Добрыню по второе три,

Тут как с каждым днем да словно бы ливень дожжит,

А семь дней за семь дней как трава растет,

Год тот за годом да как река бежит.

Прошло тому времени второе три,

Да как сполнилось времени да целых шесть годов,

Не бывал Добрыня из чиста поля.

Как во тую пору, да во то время

Приезжал Алеша из чиста поля.

Привозил им весточку нерадостну,

Что нет жива Добрынюшки Никитича,

Он убит лежит да на чистом поле:

Буйна голова да испроломана,

Могучи плеча да испрострелены.

Головой лежит да в нередок ракитов куст.

Как тогда?то государыня да родна матушка

Слезила?то собственные да очи ясные,

Скорбила?то собственный да лицо белое

По собственном рожоноем по дитятке,

А по молодом Добрыне по Никитичу.

Тут стал солнышко Владимир?то похаживать,

Да Настасью?то Никуличну посватывать,

Посватывать да подговаривать;

«Что как тебе жить да юный вдовой,

А и молодый век да собственный коротати,

Ты поди замуж хоть за князя, хоть за боярина,

Хоть за русского могучего богатыря,

Хоть за храброго Алешу за Поповича».

Говорит Настасья дочь Никулична:

«Ах ты, солнышко Владимир стольнокиевский!

Я выполнила заповедь ту мужнюю –

Я ожидала Добрыню цело шесть годов,

Я выполню заповедь да собственную женскую;

Я прожду Добрынюшку друго шесть лет.

Как исполнится времени двенадцать лет,

Да успею я в те поры замуж пойти».

Снова с каждым днем да словно бы ливень дожжит,

А семь дней за семь дней как трава растет,

Год тот за годом да как река бежит.

А прошло тому времени двенадцать лет,

Не бывал Добрыня из чиста поля.

Тут стал солнышко Владимир тут похаживать,

Он Настасьи?той Никуличной посватывать,

Посватывать да подговаривать:

«Ты эй, молода Настасья дочь Никулична!

Как тебе жить да юный вдовой,

А молодый век да собственный коротати.

Ты поди замуж хоть за князя, хоть за боярина,

Хоть за русского могучего богатыря,

А хоть за храброго Алешу да Поповича».

Не отправилась замуж ни за князя, ни за боярина,

Ни за русского могучего богатыря,

А отправилась замуж за храброго Алешу за Поповича.

Пир идет у них по третий сутки,

А сейчас им идти да ко Божьей церкви,

Принимать с Алешей по злату венцу.

В тую ль было пору, а в то время,

А Добрыня?то произошёл у Царя?града,

У Добрыни конь да подтыкается.

Сказал Добрыня сын Никитинич:

«Ах ты, волчья сыть да ты медвежья шерсть!

Ты чего сейчас подтыкаешься?»

Испровещится как ему хороший конь,

Ему голосом да человеческим:

«Ах ты эй, хозяин мой любимыя!

Над собой невзгодушки не ведаешь:

А твоя Настасья?королевична,

Королевична – она замуж отправилась

За храброго Алешу за Поповича.

Как пир идет у них по третий сутки,

Сейчас им идти да ко Божьей церкви,

Принимать с Алешей по злату венцу».

Тут юный Добрыня сын Никитинич,

Он бьет бурка промежду уши,

Промежду уши да промежду ноги,

Что стал его бурушка поскакивать,

С горы на горы да с бугра на бугру,

Он озера и реки перескакивал,

Где широкие раздолья – между ног пущал.

Буде во граде во Киеве,

Как не ясный сокол в перелёт летел,

Хороший молодец да в перегон гонит,

Не воротми ехал он – через стенке,

Через тую стенке городовую,

Мимо тую башню наугольную,

Ко тому придворью ко вдовиному;

Он на двор заехал безобсылочно,

А в палаты идет да бездокладочно,

Он не спрашивал у ворот да приворотников,

У дверей не спрашивал придверников;

Всех он взашей прочь отталкивал,

Смело проходил в палаты во вдовиные,

Крест кладет да по?писаному,

Он поклон ведет да по?ученому,

На все три, четыре да на стороны,

А честной вдове Офимье Александровне да в особину:

«Здравствуешь, честная вдова, Офимья Александровна!»

Как вслед идут придверники да приворотники,

Вслед идут, всё жалобу творят:

Сами говорят да таково слово:

«Ах ты эй, Офимья Александровна!

Как данный?то удалый хороший молодец,

Он наехал с поля да скорым вестником,

Да на двор заехал безобсылочно,

В палаты?ты идет да бездокладочно,

Нас не спрашивал у ворот да приворотников,

У дверей не спрашивал придверников,

Да всех взашей прочь отталкивал,

Смело проходил в палаты во вдовиные».

Говорит Офимья Александровна:

«Ты эй, удалый хороший молодец!

Ты для чего же ехал на сиротский двор да безобсылочно,

А в палаты ты идешь да бездокладочно,

Ты не спрашивашь у ворот да приворотников,

У дверей не спрашивашь придверников,

Всех ты взашей прочь отталкиваешь?

Кабы было быстро мое чадо милое,

Юный Добрыня сын Никитинич,

Отрубил бы он тебе?ка буйну голову

За твои поступки неумильные».

Сказал удалый хороший молодец:

«Я день назад с Добрыней поразъехался,

А Добрыня отправился ко Царю?граду,

Я отправился да ко Киеву».

Говорит честна вдова Офимья Александровна:

«Во тую ли было пору, во перво шесть лет

Приезжал Алеша из чиста поля,

Привозил нам весточку нерадостну,

Что нет жива Добрынюшки Никитича,

Он убит лежит да во чистом поле:

Буйна голова его испроломлена,

Могучи плеча да испрострелены,

Головой лежит да в нередок ракитов куст.

Я жалешенько тогда так как по нем плакала,

Я слезила?то собственные да очи ясные,

Я скорбила?то собственный да лицо белое

По собственном роженоем по дитятке,

Я по молодом Добрыне по Никитичу».

Сказал удалый хороший молодец:

«Что наказывал мне братец?от названыя,

Юный Добрыня сын Никитинич,

Задать вопрос про него, про любиму семью,

А про молоду Настасью про Никуличну».

Говорит Офимья Александровна:

«А Добрынина любима семья замуж отправилась

За храброго Алешу за Поповича.

Пир идет у них по третий сутки,

А сейчас им идти да ко Божьей церкви,

Принимать с Алешкой по злату венцу».

Сказал удалой хороший молодец:

«А наказывал мне братец?от названыя,

Юный Добрыня сын Никитинич:

В случае если случит Всевышний быть на пору тебе во Киеве,

То забери мое платье скоморошское,

Да забери мои гуселышки яровчаты

В новой горенке да все на стопочке».

Как бежала тут Офимья Александровна,

Подавала ему платье скоморошское,

Да гуселышки ему яровчаты.

Накрутился молодец как скоморошиной,

Да отправился он на оптимален почестный пир.

Идет, как он да на княженецкий двор,

Не спрашивал у ворот да приворотников,

У дверей не спрашивал придверников,

Да всех взашей прочь отталкивал,

Смело проходил во палаты княженецкие;

Тут он крест кладёт да по?писаному,

А поклон ведет да по?ученому,

На все три, четыре да на стороны,

Солнышку Владимиру да в особину:

«Здравствуй, солнышко Владимир стольный киевский

С юный княгиней со Апраксией!»

Вслед идут придверники да приворотники,

Вслед идут, все жалобу творят,

Сами говорят да таково слово:

«Здравствуй, солнышко Владимир стольный киевской!

Как этая удала скоморошина

Наехал из чиста поля скорым вестником,

А теперича идет да скоморошиной,

Нас не спрашивал у ворот да приворотников,

У дверей он нас не спрашивал, придверников,

Да всех нас взашей прочь отталкивал.

Смело проходил в палаты княженецкие».

Сказал Владимир стольный киевский:

«Ах ты эй, удала скоморошина!

Для чего идешь на княженецкий двор да безобсылочно,

А и в палаты идешь бездокладочно,

Ты не спрашивашь у ворот да приворотников,

У дверей не спрашивашь придверников,

А всех ты взашей прочь отталкивал?»

Скоморошина к речам да не вчуется,

Скоморошина к речам не примется,

Говорит удала скоморошина:

«Солнышко Владимир стольный киевский!

Сообщи, где имеется отечественное место скоморошское?»

Говорит Владимир стольнокиевский:

«Что ваше место скоморошское

А на той на печке на муравленой,

На муравленой на печке да на запечке».

Он быстро встал не так долго осталось ждать на место на продемонстрировано,

На тую на печку на муравлену.

Он натягивал тетивочки шелковые,

Тыи струночки да золоченые,

Он учал по стрункам похаживать,

Да он учал голосом поваживать

Играется?то он так как во Киеве,

А на выигрыш берет во Цари?граде.

Он повыиграл во ограде во Киеве,

Он во Киеве да всех поимянно,

Он от ветхого да всех до малого.

Тут все на пиру игры заслушались,

И все на пиру призамолкнулись,

Самы говорят да таково слово:

«Солнышко Владимир стольнокиевский!

Не быть данной удалой скоморошине,

А какому ни быть нужно русскому,

Быть удалому да добру молодцу».

Говорит Владимир стольнокиевский:

«Ах ты эй, удала скоморошина!

За твою игру да за радостную,

Опущайся?ко из печи из?запечка,

А садись?ко с нами да за дубов стол,

А за дубов стол да хлеба кушати.

Сейчас дам я ти три места три любимыих:

Перво место сядь подли меня,

Друго место сопротив меня,

Третье место куда сам захошь,

Куда сам захошь, ещё пожалуешь».

Опущалась скоморошина из печи из муравленой,

Да не села скоморошина подле князя,

Да не села скоморошина да сопротив князя,

А садилась на скамеечку Сопротив княгини?то обручныя,

Против юный Настасьи да Никуличны.

Говорит удала скоморошина:

«Ах ты, солнышко Владимир стольнокиевский!

Бласлови?ко налить чару зелена вина,

Поднести?то эту чару кому я знаю,

Кому я знаю, еще пожалую».

Сказал Владимир стольнокиевский:

«Ай ты эй, удала скоморошина!

Была дана ти поволька да великая,

Что захочешь, так ты то делай,

Что ты вздумаешь, да ещё да и то твори».

Как тая удала скоморошина Наливала чару зелена вина,

Да опустит в чару собственный злачен кольцо,

Да подносит?то княгине поручёныя,

Сам сказал да таково слово:

«Ты эй, молода Настасья, дочь Никулична!

Прими?ко сию чару единой рукой,

Да ты выпей?ко всю чару единым духом.

Как ты выпиваешь до дна, так ты ведашь хороша,

А не выпиваешь до дна, так не видашь хороша».

Она приняла чару единой рукой,

Да и выпила всю чару единым духом,

Да обсмотрит в чаре собственный злачен кольцо,

А которыим с Добрыней обручалася,

Сама говорит таково слово: «Вы эй же, вы, князи, да вы, бояра,

Вы все же, князи вы и дворяна!

Так как не тот мой супруг, да кой подли меня,

А тот мой супруг, кой супротив меня:

Сидит мой супруг да на скамеечке,

Он подносит мне?то чару зелена вина».

Сама выскочит из стола да из?за дубова,

Да и упала Добрыне во резвы ноги,

Сама говорит да таково слово:

«Ты эй, юный Добрыня сын Никитинич!

Ты забудь обиду, забудь обиду, Добрынюшка Никитинич,

Что не по?твоему наказу да я сделала,

Я за храброго Алешеньку замуж отправилась,

У нас волос продолжителен, да ум мал,

Нас куда ведут, да мы в том направлении идём,

Нас куда везут, да мы в том направлении едем».

Сказал Добрыня сын Никитинич:

«Не дивую разуму я женскому:

Супруг?от в лес, супруга и замуж отправится,

У них волос продолжителен, да ум мал.

А дивую я солнышку Владимиру

Со своей княгиней со Апраксией,

Что солнышко Владимир тот сватом был,

А княгиня?то Апраксия да была свахою,

Они у жива мужа жону да просватали».

Тут солнышку Владимиру к стыду пришло,

Он повесил собственную буйну голову,

Утопил ясны очи во сыру почву.

Говорит Алешенька Левонтьевич:

«Ты забудь обиду, забудь обиду, братец мои названыя,

Юный Добрыня сын Никитинич!

Ты в той вине забудь обиду меня во глупости,

Что я посидел подли твоей любимой семьи,

Подле юный Настасии да Никуличной».

Сказал Добрыня сын Никитинич:

«А в той вины, братец, тебя Всевышний забудет обиду,

Что ты посидел подли моей да любимой семьи,

Подле юный Настасии Никуличны.

А в второй вине, братец, тебя не забуду обиду,

В то время, когда приезжал из чиста поля во перво шесть лет,

Привозил ты весточку нерадостну,

Что нет жива Добрынюшки Никитича;

Убит лежит да на чистом поле.

А тогда?то государыня да моя родна матушка,

А жалешенько она да по мне плакала,

Слезила?то она собственные да очи ясные,

А скорбила?то собственный да лицо белое, ?

Так во данной вине, братец, тебя не забуду обиду».

Как ухватит он Алешу за желты кудри,

Да он выдернет Алешку через дубов стол,

Как он кинет Алешку о кирпичен мост,

Да повыдернет шалыгу подорожную,

Да он учал шалыгищем охаживать,

Что в хлопанье?то охканья не слышно так как;

Да лишь?то Алешенька и женат бывал,

Ну столько?то Алешенька с женой сыпал.

Всяк?то, братцы, на веку так как женится,

И всякому женитьба удавается,

А не дай Всевышний женитьбы той Алешиной.

Тут он забрал собственную да любиму семью,

Молоду Настасью да Никуличну,

И отправился к государыне да и родной матушке,

Да он здыял хорошее здоровьице.

Тут век про Добрыню старину сообщат,

А светло синий морю на тишину,

А всем хорошим людям на послушанье.

Добрыня Никитич и Змей Горыныч (мультфильм)

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector