Акватическое поведение — был ли человек приспособлен для жизни в воде в древности?

Вода играет в нашей жизни первостепенную роль. Когда нас мучает жажда, мы пьём воду в больших количествах; когда нам нужно очиститься от грязи, мы моемся; когда нам жарко, мы охлаждаем себя при помогли воды; когда нас охватывает игривое настроение, мы брызгаемся водой; когда мы голодны, мы ищем в воде пищу; наконец, когда нас атакует хищник, мы можем укрыться от него в воде. В отличие от наших близких родственников, высших приматов, мы — прирождённые пловцы и ныряльщики: человек способен проплыть много километров без отдыха (рекорд — 463 километра в реке и 145 километров в океане) и нырнуть на большую глубину, задержав дыхание (рекорд — 86 метров). Натренированные люди могут находиться под водой несколько минут (рекорд — 6,5 минуты), при этом они успевают найти и собрать различные дары моря.

В воде человек чувствует себя как дома, и не так давно ученые предположили, что в далеком прошлом мы были приспособлены для жизни в воде больше, чем сейчас. Теория Харди, она же акватическая теория, утверждает, что в древности мы какое-то время контактировали с водной стихией очень тесно и в результате приобрели немало необычных анатомических особенностей. Традиционно считается, что человек некогда был собиравшим плоды обитателем леса, а позднее превратился в охотника, который добывал себе пропитание на равнине. Теория Харди предполагает, что между этими двумя эволюционными фазами мы прошли ещё одну — акватическую, и объясняет, как и почему люди пережили столь неоднозначную метаморфозу.

Как доказывают недавние наблюдения, обитающие в лесу обезьяны иногда убивают небольших животных и поедают их мясо. Если наши жившие в лесах предки испытывали время от времени желание разнообразить свой орехово-ягодный рацион мясной компонентой, это желание могли подкрепить поиски пищи на берегах водоемов. Как знает любой школьник, исследовавший речной или морской берег, там живет множество небольших животных, которых сравнительно легко поймать. По этой причине, утверждает акватическая теория, первобытные люди всё чаще заходили в воду и селились поближе к водоёмам, постепенно адаптируясь к новому образу жизни.

Так люди жили очень долго, около десяти миллионов лет, включая весь период плиоцена, закончившийся около двух миллионов лет назад. Столь большой отрезок времени необходим для того, чтобы человеческое тело адаптировалось к жизни в воде и заметно изменилось до момента, когда наши предки ушли на открытые равнины, где превратились в охотников. Это превращение далось нам легко лишь потому, что до того мы научились ловить добычу в воде, кроме того, «акватическая фаза» подарила нам тела, лучше приспособленные к захвату больших животных, обитавших на суше. К моменту, когда сбившиеся в стаи охотники выслеживают и убивают огромных равнинных мамонтов, мы вновь возвращаемся к традиционному взгляду на эволюцию человека.

Учёные, не согласные с теорией Харди, говорят, что нет никаких доказательств близости древнего человека к воде, и, более того, «акватическая фаза» была попросту не нужна. Переход из леса на равнину и от собирательства к охоте, добавляют они, вовсе не требует какой-либо специальной адаптации. Сначала древний человек поедал падаль, воровал яйца и убивал мелкую живность, потом он стал нападать на животных покрупнее, пока наконец не сообразил, что стоит объединиться с себе подобными и добыть мамонта. Сторонники теории Харди возражают: поскольку берега водоемов за эти миллионы лет значительно изменились, найти доказательства того, что «акватическая фаза» имела место, сегодня весьма затруднительно. Таким образом, недостаток прямых доказательств не ставит под сомнение саму теорию. При этом существуют доказательства косвенные, и они достаточно убедительны.

Этот спор ведётся по сей день. Невозможно отрицать, что люди любят воду, однако немало времени они проводят и в воздухе, и под землей, что вовсе не означает, что в древности мы прошли через «воздушную» или «подземную» фазы эволюции. Человек — существо крайне изобретательное и любопытное, только и всего. Может быть, наша любовь к воде указывает на стремление исследовать и эту часть окружающего мира? Или же тут кроется нечто большее? Ответить на эти вопросы однозначно не представляется возможным, потому я перечислю основные положения акватической теории, и пусть читатель сам решит, верна ли она. Заодно приведу и ответы противников этой теории — если они есть.

1. Немногие обитающие на суше млекопитающие могут сравниться с человеком в умении нырять. Многие способны плавать «по-собачьи», но почти никто, кроме животных, которые часть жизни проводят в воде, не может двигаться под водой столь же изящно, как мы. Собиратели губок и жемчуга, например, передвигаются в воде очень элегантно.

2. Младенцы умеют плавать уже в возрасте нескольких недель. Даже если бросить младенца в бассейн, он не запаникует. Если держать младенца в воде животом книзу, он не станет сопротивляться, а его ручки и ножки будут совершать рефлекторные движения, толкающие тело вперед. Погружаясь под воду, младенцы задерживают дыхание. Маленькие обезьяны в аналогичных обстоятельствах демонстрируют совсем другие реакции, и их приходится быстро вынимать из воды.

Спустя короткое время младенцы словно забывают, что умели плавать, и в возрасте четырёх месяцев перестают реагировать на воду рефлекторно. В воде они стремятся перевернуться на спину, барахтаются и хватаются за родительские руки. Однако через год-два дети вновь становятся с водной стихией на «ты». К четырём годам ребёнок, быстро научившись плавать, может проплыть немалое расстояние, в том числе — под водой. Воды пугаются только дети, чье общение с морем ограничено неделей-двумя в год. Любой ребёнок, живущий возле моря, может к пяти годам стать отличным пловцом и ныряльщиком, умеющим подбирать небольшие предметы с глубины в 1,5—2 метра. Обычно дети учатся плавать под родительским надзором, однако достижения нашего вида в том, что касается плавания, невозможно объяснить лишь обучаемостью и любопытством.

3. Мы — единственные приматы, утратившие в процессе эволюции шерсть. Утрата шерсти характерна для многих водных млекопитающих (среди них — дельфины, киты, дюгони и ламантины) и околоводных видов (например, бегемоты). Противники теории возражают: ряд водных млекопитающих, в частности бобры, тюлени, сивучи и выдры, шерсть не утратили. С другой стороны, эти последние животные обитают в основном в холодном климате, шерсть нужна им для того, чтобы они не замёрзли, оказавшись на суше. Древние люди жили в жарком климате, для них обтекаемая поверхность тела была важнее, чем сохранение тепла на суше. Волосы, сохранившиеся на голове, скорее всего, защищали человека от лучей солнца.

4. Направление роста волос на коже человека отличается от такового у обезьян. У нас волосы растут таким образом, чтобы при продвижении вперед в воде обтекаемость тела была максимальной. Это означает, что ещё до того, как мы утратили шерсть, волосяной покров человека претерпел определённые изменения, адаптировавшись к перемещению тела под водой. Иначе говоря, тело становилось со временем всё более обтекаемым.

СОМЫ УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ — НАМ ВРАЛИ 1000 ЛЕТ (РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ)

Похожие статьи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Adblock
detector