— Святость — это причастность Духу Святому, которая в земных условиях колеблется, непостоянна, потому что неизменен лишь Всевышний. Она — не птичка, которую ловец поймал в клетку — и всё в порядке. Нет. Это постоянное наблюдение за своим ветхим человеком, бодрствование сердца, трезвение ума в молитве и богомыслии, подобное той бдительности, в которой пребывают защитники осажденной крепости. Но как халатность стражей часто оборачивалась поражением войска, так и в истории христианства случалось, что подвижники, достигшие очевидных благодатных даров (прозорливости, чудотворений), но покинув бдительность над чувствами и своими мыслями, падали и погибали. Другие так и не поднимались выше чистоты детского уровня. Свт. Игнатий (Брянчанинов) писал: «Святой Макарий Великий говорит, что… видятся души, соделавшиеся причастницами Божественной благодати… — к тому же, по недочёту деятельной опытности, пребывающие как бы в юные годы, в состоянии весьма неудовлетворительном в отношении к тому состоянию, которое требуется и доставляется подлинным подвижничеством…. В монастырях употребляется о таких преуспевших старцах изречение свят, но не искусен, и отмечается осторожность в рекомендациях с ними ».
Чем же святость отличается от спасенности?
Подавляющее число православных христиан подмечают только собственные самые неотёсанные нравственные падения, громадные грехи. Они не видят ни глубины повреждения самой природы человека, ни красоты его души, ни силы страстей собственных, ни блага радости и бесстрастия судьбы в Всевышнем. Но лишь познание всего этого говорит о том духовном совершенстве человека, которое именуется в Церкви святостью, и которое приобретается только верной духовной судьбой. Большей частью состояние святости сопряжено с чрезвычайными дарами Духа Святого, в первую очередь, любви ко всем людям — хорошим и злым, независимо от их убеждений, веры, нации и проч., благодарения и непрестанной молитвы покаяния, особенной духовной эйфории, мира Божия, что превыше всякого ума (Фил. 4:7).
Проявляются часто и другие дарования: исцеления, прозорливости, провидения будущего, но эти подарки у святых мало чтимые, в отличие от язычествующих христиан, ищущих более всего как раз чудес, предсказаний и исцелений. К сожалению, на данный момент жажда всего этого стала чуть ли не эпидемией в отечественном народе, и деятельно подпитывается массовой «церковной» литературой, из которой возможно совершенно верно определить к какому святому либо перед какой иконой необходимо молиться, чтобы получить всё нужное в данной жизни. Всё это есть одним из броских показателей плачевного духовного состояния народа, выходящего из огня атеизма и попадающего часто в полымя язычества.
Церковь канонизируют и некоторых не достигших хладнокровия, чистоты душевной, но это делается из благоговения к их ревностной жизни либо подвигу смерти за Христа, как, к примеру, мучеников. Тут, действительно, неизменно имеется опасность поддаться мирским параметрам оценки человека, придав значение его внешней деятельности и перевоплотить святцы в пантеон, где «святыми» являются славные почвы: цари, князья, иерархи, политики, полководцы, писатели, живописцы, музыканты… Но это уже вторая тема, которая, быть может, не так долго осталось ждать и станет актуальной.
Каков путь святой судьбы? Начинается она с внимания к собственной нравственной жизни, к собственному внутреннему состоянию: чувствам и стремлениям собственной их сопоставления и души с заповедями Евангелия, с поведением и образом Самого Христа. Это сопоставление открывает человеку внутри его необычный и до того неизвестный ему и не очень-то красивый мир в себя.
Выясняется, в нас, с одной стороны, присутствует устойчивое чувство, что мы хорошие, умные, честные и т. д., одним словом — хорошие, праведные. И потому, само собой разумеется, и в голову не придет, что мы можем появляться где-то вне Царствия Божия. Где-нибудь в уголке, в самом мелком уголочке, но, само собой разумеется будем в том месте! Пускай не с великими святыми, но все-таки в Царстве Божьем. Я же верующий, православный, хожу в церковь, исповедуюсь, причащаюсь. Я никого не убил, не ограбил, не обворовал, не изменял жене (мужу), не нарушаю законов — а что еще необходимо?! Право слово, святой да и лишь — осталось только живьем канонизировать.
С другой, пара присмотревшись к своим словам, жаждам, эмоциям, отношениям к недругам и друзьям, и сопоставив их с голосом совести, с учением Евангелия, начинаем видеть и что-то прямо противоположное. Выясняется, я не могу не осуждать, не питать зависть к, не тщеславиться, не объедаться, — и столько еще этих «не могу», что от моей хорошести ничего не остается. Кроме того в то время, когда делаю, думается, хорошее дело да и то оскверняю его тщеславием, расчетом и проч. Слушаю неспециализированную исповедь с огромным перечислением грехов и 99 % в ней моё. Другими словами, вижу, я ни в чем не соответствую Евангельским нормам судьбы. Остается одно — вскрикнуть вместе с преподобным Макарием Великим: «Боже, очисти мя безнравственного, яко николиже (ни при каких обстоятельствах) сотворих благое пред Тобою ». Это ви дение и есть началом верной духовной судьбы. Оно снимает с меня розовые очки и открывает весьма далекую от чистоты действительность моей души. Преп. Петр Дамаскин потому и сообщил: первым показателем начинающегося здравия души есть ви дение грехов собственных, бесчисленных как песок морской .
Но это только начало пути, ведущего к святости. На нем еще большое количество важных вопросов, без верного понимания которых христианину угрожают громадные бедствия: как молиться, как подвизаться, как выполнять хорошие дела, как выполнять церковные установления о посте, молитвенных правилах, посещении богослужений, принятии Таинств и т. д.?
Наиболее значимым из них есть, само собой разумеется, вопрос о молитве, потому что она — основное делание христианина. Лишь в молитве осуществляется духовный контакт человека с Всевышним.
Нужна ли святость человеку? (СКФУ, г.Ставрополь, 2017.05.12) — Осипов А.И.
